Том 4. Примечания.

Примечание 1, ( Книга XIII, глава 3, сноска 5).

Карл, милостью Божьей король Франции, приказывает и повелевает преподобному отцу, епископу Нуайона, и нашему рыцарю и камергеру, сеньору де ла Ривьеру, чтобы виконту де Кастельбону, наследнику Фуа и Беарна, было позволено пользоваться и владеть его наследством, графством Фуа и принадлежащими ему землями, доверенными ранее вашей охране, за сумму в шестьдесят тысяч франков, и следует ее взять и получить все платежи в городе Тулузе; и после последнего платежа пусть виконту де Кастельбону и тем, кто выступит посредником этого, будут выданы расписки, скрепленные печатью нашего сенешаля указанной Тулузы. Помимо этого платежа следует получить двадцать тысяч франков за расходы и издержки, которые вы понесли, после чего передайте графство Фуа без каких-либо ограничений; и за выплаченные деньги выдайте квитанции, скрепленные вышеупомянутыми печатями нашей палаты в Тулузе. Мы поручаем позаботиться о том, чтобы мессир Ивэн и мессир Гратьян де Фуа, внебрачный сыновья доброй памяти графа Гастона де Фуа, имели справедливую долю в имуществе и наследстве их отца, с ведома и согласия мессира Роже д’Эспена, виконта де Брюникеля, мессира Раймона де Шатонёфа и сеньора де Коарасса, которым мы напишем, что бы они выполнили это так, чтобы наша совесть была спокойна. Как мы когда-то обещали их отцу. И все бывшие там проступки (вина четырех рыцарей, которые нам грозили, или мятеж и жестокость указанного виконта) мы предаем забвению и отменяем все указы и распоряжения, данные и предоставленные; и желаем, чтобы они не имели никакой силы. В доказательство чего даем эти письма, скрепленные нашей печатью в нашем городе Туре, в двенадцатый год нашего правления, в двадцатый день декабря. (Froissart, том. 4, гл. 32).

Примечание 2, ( Книга XIII, глава 3, сноска 7).

Матьё занялся законодательством. Двое его предшественников, Гастон VI де Беарн, последний отпрыск старинного виконтского дома, и Гастон Феб уже заложили основы для этой его деятельности. Гастон VI собрал частные и общие fors. Вот какие слова сопровождали учреждение нового кодекса 1286 г. «Гастон, виконт Беарна, Готье, епископ Лескара, Бернар, епископ Олорона, на пленарном заседании двора, собранном в замке По, в присутствии всех баронов Беарна, возобновили кутюмы, установленные их предками».

Возможно, нашим читателям будет любопытно узнать основные положения. Мы позаимствуем их из работы г-на Faget de Baure. Да и кто мог бы лучше рассказать нам о законах, чем этот знаменитый юрист?

В те времена Беарн был разделен на пятнадцать vics или частей. Там имелось четыре главных города, известных под общим именем четырех бургов Беарна; это были Морлá, Ортез, Олорон и Совтерр. Три главные дороги пересекали страну от границы до границы. Эти дороги были под особой охраной суверена; он отвечал за любой ущерб, который мог быть нанесен путешествующим по этим трем дорогам. Так было принято во всей Европе; сеньоры, которые собирали дорожные пошлины, были обязаны обеспечивать безопасность дорог от восхода солнца до заката. В 1286 г. граф д’Артуа был приговорен к выплате компенсации купцу, который был ограблен средь бела дня на дороге, проходящей через его сеньорию.

Во времена Гастона VII беарнцы еще не платили никаких общих налогов. Главный доход суверену приносили его домены. Он владел городами и замками Ортез, Совтерр, Олорон, Монен, Салье, Пардье, Монгискар, Морлá, Ассор, Игон, Монтанер, Ламбеж, По, Понтак, Самбуé, Беллок, Монгастон, Наварран, Гарó, Лубьян; замками и городками Ларбэ, Ривьер-Гав и Агаран, долинами Асп, Оссо и Барретон. Его права во всех этих местах ничем не отличались от прав обычных сеньоров в их землях. Только в некоторых из них он собирал дополнительные подати; в Ортезе и Совтерре ему принадлежала дорожная пошлина, в Ламбеже выплачивался ценз по праву cirminage[1]. По в те времена был простым, ничем не примечательным замком.

Еще одним источником доходов виконта были судебные штрафы. Все серьезные правонарушения, подлежащие рассмотрению в cour majour, наказывались денежным штрафом. Штраф выплачивался суверену; этот порядок именовался Ley majour – Основной закон или штраф.

То же самое наблюдалось и во Франции; у Beaumanoir находим следующие слова: размер штрафа короля составляет 60 ливров, если я являюсь благородным человеком; и 60 солей, если я человек простой. В Беарне этот штраф суверена был установлен в 60 солей даже для дворян; к этому добавляли 6 солей на судебные расходы, то есть соль на ливр штрафа; вот каково происхождение и смысл следующего положения старинного for: «самый крупный штраф, который сеньор может получить с одного caver[2] – 66 солей».

Суверен имел еще особое право в трех округах – По, Монене и Пардье; оно известно под именем audiences: это была получаемая им арендная плата за места, в которых отправлялось правосудие. В нескольких местах он пользовался правом пристанища или aubergade; и в каждом beguerie[3], несколько домов были обязаны предоставлять ему некоторое количество овса: таким образом, он мог проехать по своим государствам без малейших расходов, кроме этих случаев, ему было запрещено требовать квартир или овса в собственных землях, и, тем более, на землях дворян.

Продажа благородных владений должна была проходить через суверенного сеньора, но он не имел никакого права создавать фьеф во фьефе частного сеньора. Этот сеньор имел свое правосудие, своих чиновников и своих людей; штрафы за небольшие правонарушения шли в его казну; согласно for, это называлось иметь право и закон. Суверен учреждал jurats в городах и землях, сеньором которых он был. Частные сеньоры также учреждали jurats своих земель. Jurats были судебными органами коммун; их функции были шире, чем надзор за соблюдением закона.

Работу jurats возглавлял байли; если членов jurats можно рассматривать как людей коммуны, то байли был человеком сеньора. Он был обязан от имени сеньора преследовать правонарушения и взимать штрафы; именно он принимал жалобы, выдавал ассигнования и обеспечивал выполнение решений; он не судил сам, но он подготавливал приговор.

Юрисдикция байли и jurats распространялась на членов коммун. Но когда ссорились две коммуны, приходилось прибегать к более высокому суду. Сами сеньоры не могли предстать перед своими jurats; и когда между ними возникали разногласия, приходилось назначить трибунал. Этот трибунал, более высокая инстанция, чем jurats, был дворянским судом и существовал в каждом vic. Он состоял из сеньоров земель, входящих в vic; их собрания проходили в административном центре. Скоро он получит имя cour du vic или cour des cavers (суда рыцарей); иногда в его компетенцию входил cap deuil или административный центр.

Cour du vic, как и jurats, возглавлялся одним из чиновников сеньора. Он назывался иногда викарием, но чаще beguer или байли. Викарий избирался из числа рыцарей; у него имелся лейтенант, выбранный, как и он, из рыцарей данного vic; именно этим двум чиновникам поручалась подготовка процессов. Дворянин не мог быть привлечен к суду никем, кроме них.

Все обращения заканчивались в этом суде; он выносил приговор в последней инстанции; его решения могли быть оспорены только если они противоречили fors, когда объявлялась неправомерность судей. Тогда обращались к cour majour, и этот совет суверена осуществлял правосудие. Кроме того, у него были особые компетенции, выраженные следующим термином: fonds de terre, cap d’hommi, ley majour; или права, собственность, преступление.

Таков был порядок юрисдикции в Беарне: cour des jurats был обычным судом, cour du vic – судом апелляционным, и cour majour – судом кассационным. Таким образом, в Беарне соблюдались два обычая, применяемых в королевствах Франции и Англии; один заключался в том, что судья не судил в одиночку; а второй, что каждого судили равные ему. Людей судили jurats из людей того же сеньора. Горожан – jurats из горожан того же города; и, наконец, дворян – дворяне на cour des cavers.

Когда байли суверена откладывал вынесение решения или отказывал в правосудии, имелось право, обратившись к нему трижды, считать себя правым. «Если я три раза обращался к какому-либо байли города или замка, чтобы просить правосудия в каком-либо деле; если я могу доказать это свидетельством jurat, я имею право пользоваться требуемым мною».

Кого бы не вызывали в суд, он должен был явиться лично: «Таков for в Беарне, чтобы никто не посылал представителя, если только он не был удален из земли, или если только у него была законная причина отсутствия».

Тот, кто предъявлял иск, и тот, против кого он был направлен, должны были предоставить залог байли или суверену; если кто-либо из них не имел никакого имущества, он мог отдаться лично во власть суверена, и это называлось отдать себя в залог.

Когда сам суверен подавал в суд на кого-либо, ему представлялся залог. Если медлили, правитель взимал штраф в 10 солей за ночь. Наконец, он мог применить то, что постановления Св. Людовика именовали разором. Он мог разрушать и жечь дома, вытаптывать луга, уничтожать виноградники и вырубать деревья. Но как только залог был внесен, сеньор должен был прекратить разрушение; даже если он был на пороге замка или в самом замке, он должен был уйти, не причиняя никакого ущерба, и с этого дня он был обязан уважать чужую собственность.

For Беарна обязывал рассматривать дело и давать ответ в тот же день. For Морлá отводили на это три дня. Но этот срок не касался обращений, поданных иностранцами.

Судебный поединок допускался только если размер иска превышал 40 солей. Дворяне сражались верхом на шпагах, простолюдины пешие на палках. Это различие указано в for. Для сравнения, Людовик Молодой установил в Орлеане, что судебный поединок мог состояться, только если долг превысит 5 солей; но это был местный закон, а в остальной части Франции во времена Св. Людовика было достаточно, чтобы долг превышал 12 денье.

Доказательство посредством свидетелей было абсолютно необходимо в те времена, когда соглашения редко составлялись в письменном виде. Обещание приданного и договор о вдовьей части делались устно на пороге церкви в тот момент, когда новобрачные шли к алтарю. Нигде не регистрировались ни браки отцов, ни рождение детей.

Хотели установить данные рождения? приносили свидетельство епископа диоцеза или его официала; и это свидетельство опиралось на свидетельство тех, кто видел брак отцов. Шла ли речь о том, чтобы доказать права собственности? надо было привести двух свидетелей, которые подтвердили бы законность приобретения. Надо было установить какой-либо факт? доказательство основывалось на показаниях одного свидетеля, выбранного ответчиком из трех, указанных заявителем.

Как только принималось решение о доказательстве чего-либо посредством свидетелей, требовалось указать свидетелей не покидая места, где вынесено решение. Свидетели должны были иметь достаточно имущества, чтобы покрыть основное исковое заявление сторон и штраф сеньору; не соглашались на свидетельство того, кто не был бы платежеспособен.

Суды Беарна часто требовали, вместе с показаниями свидетелей, судебной клятвы тех, кто их выслушивал. Эта клятва давалась тогда в церквях; клялись реликвиями какого-нибудь святого в присутствии сторон. Тот, кто должен был поклясться, отправлялся в церковь; он ожидал появления сторон; если они не появлялись до конца дня, клятва приносилась, как если бы они присутствовали.

Доказательство посредством документов часто порождало споры о подлинности этих документов. Тот, кто их предъявлял, должен был подкрепить это клятвой на святых книгах. Свидетели и писец, если таковые имелись, должны были клясться вместе с ним. Кем бы ни был тот, кто опирался на неверные документы, он наказывался, согласно for Морлá, довольно строго; на него вешали подложный документ, общественный глашатай водил его по улицам города, крича: кто так сделает, будет так наказан. Затем его изгоняли из города на один год и один день. Следует упомянуть еще несколько статей, применяемых этим законодательством. Вот правило, которое фиксирует законную смену владений, закрепленных за семьей.

Отец не может лишить своего кровного наследника имущества tourn[4]. Он может их продать только чтобы выкупить себя из тюрьмы или заработать на пропитание. «Если продается имущество, которое должно ко мне возвратиться, я могу вернуть его в течение одного года и одного дня, возместив стоимость. Можно располагать по своему желанию полученным имуществом. Можно взять из имущества tourn только 80 солей. Муж должен возвратить приданное своей умершей жены. Он может удержать 20 солей на свой траур, и по 6 солей на траур своих детей».

Имеется еще закон, который регулирует порядок наследования; он устанавливает различный порядок для наследования благородных владений и обычных. «Благородное не разделяется, сын исключает из наследства дочерей, старшая дочь исключает младших; дети от первого брака исключают детей от второго». Если отец не разделит между детьми своих неблагородных владений, всех дети получают равную долю. «Разделяют все, кроме главной усадьбы; старший имеет право выбирать свою долю».

Не без удовольствия хочется остановиться на нескольких положениях наших fors, исполненных человечности. Никто не мог быть арестован за долги. Если кто передавал свое имущество сеньорам и jurats, чтобы заплатить кредито­рам или удовлетворить истцов, был защищен от какого-либо преследования. Каков бы ни был долг, нельзя было отбирать ни одежду, ни постель, ни оружие человека; также запрещалось отбирать какой-либо скот, необходимый земледельцу; никакое земледельческое орудие, никакая мельница, если она была вне фермы, не могли быть отняты. Эти добрые правила были перенесены Генрихом IV во французское законодательство. Каждый имел право мстить за нанесенные ему обиды. Личная месть была, в глазах варварских народов, самой наглядной привилегией их свободы. Семьи объявляли войну за убийства, кражу и оскорбления. Сеньоры собирали своих вассалов и вооружали их ради своих частных ссор. Часто достаточно было просто присутствовать при ссоре, чтобы быть обязанный принять участие в войне. Эти древнейшие обычаи не могли быть уничтожены сразу. Приходилось довольствоваться тем, чтобы менять их, вводя войны в определенные правила. Только со временем они подчинились порядку и отдались под власть судьи. Это было великой победой законодательства – приучить народ повиноваться закону.

Никакая частная война не могла начаться в Беарне, если ей не предшествовал вызов в присутствии сеньора. Никакое частное лицо не могло убить другого, не бросив ему вызов перед jurats за десять дней до этого.

За время этой десятидневной отсрочки главные оскорбленные и их родственники имели возможность подготовиться к войне, или попытаться добиться assurement[5], перемирия или мира. «Частная война могла быть только между дворянами; люди простые могли только враждовать друг с другом, но не воевать. Assurement распространялось на всех; но перемирие касалось только тех, кто имел право вести войну».

В случае нарушения assurement взимался штраф в 1000 серебренных марок, которые сеньор делил с потерпевшей стороной. В то же время закон повысил все штрафы. За смерть – 1000 морласских солей наследнику; за потерю члена – 600 солей раненому, за большую рану – 300 солей, за простую рану – 150 солей.

Когда суверен хотел своей властью остановить или предупредить войну, он имел право требовать заложников; он мог их задержать до двух недель, и за это время, он должен был добиться заключения мира или перемирия между сторонами. Если одна из них не соглашалась ни на мир, ни на перемирие, суверен имел право задержать заложников. Они находились в заключении; и если они не предоставляли ему залог, он мог держать их в оковах.

Этих заложников брали из вассалов сеньоров. При этом, когда сеньоры должны были лично служить в армии принца, они имели право отозвать своих заложников за три дня до начала кампании; но они должны были вернуть их принцу через три дня после ее окончания.

Все, находящиеся в степени родства, запрещенной для брака, следовали за партией своих родственников. Отсюда появилось правило: «Каждый, кто заключает мир, должен заключить его от имени всех своих родственников, считающихся кузенами. Если он не может обязать кого-либо из них принять договор, сеньор должен применить свою власть, чтобы принудить строптивца. Как только мир или перемирие заключены, тот, кто их нарушит, объявляется предателем, и в качестве такового он должен быть выдан телом и имуществом в руки сеньора».

В 1252 г. при Гастоне было оговорено справедливое вознаграждение, которое истец мог требовать с виновного. Она было установлено, для любого случая, в двойном размере оцененного ущерба. «Любой человек, который, не имея повода для войны, нанесет другому некоторый ущерб, либо его личности, либо его имуществу, железом или огнем, или каким иным способом, выплатит сеньору двойной штраф, а истцу двойной ущерб, каковой будет оценен экспертами; сверх того, он возместит расходы на расследование правонарушения. Если он окажется неплатежеспособен, то будет лично выдан на милость сеньору».

Если виновный в преступлении не был известен, или когда он был неплатежеспособен, vic, в котором было совершено преступление, был обязан взять на себя возмещение потерпевшему и расходы на процесс. Следствие по уголовному делу поручалось в каждом vic четырем комиссарам, выбранным среди дворян, входящих в cour du vic; им давали в помощники одного из кюре прихода. Этим комиссарам поручались окончательная констатация преступления и розыск виновного. Если устанавливалось наличие преступления, комиссары собирали показания свидетелей. В противном случае, или, скорее, если комиссары не могли получить точного подтверждения, они принимали клятву от того, кто понес ущерб. Вместе с ним они призывали семерых его соседей, добрых и надежных, выбранных ими. Эти семеро соседей оценивали ущерб; каждый из них клялся, что не знает виновного. Если это первое следствие не выявляло виновника преступления, комиссары призывали на свое усмотрение тех, кто мог что-то знать о деле. Когда подготовка заканчивалась, комиссары предъявляли отчет в cour majour. Итоги своего расследования они подтверждали клятвой. Их выводы уже не могли быть опротестованы и рассматривались как несомненная истина. Если их расследование указывали виновного, он подлежал осуждению, без права защищаться. Если кроме подозрений у них не было никаких доказательств, подозреваемый должен был поклясться в своей невиновности. После этого семь свободных человек или тридцать сервов должны были поклясться в том, что он сказал правду. Если он не мог выполнить этого требования, он был обязан выплатить штраф, как если бы был виновен. Если осужденный бежал, он мог возвратиться на родину только выполнив решение. Но если его изгоняли, то тот, кто осмеливался его принять у себя, приговаривался к такому же штрафу, или же он должен был поклясться, вместе с тремя своими соседями, что он сделал это вопреки своей воле.

Эти комиссары назначались пожизненно. Если Бог призывал кого из них, или если надо было кого-то заменить, сеньор или епископ согласовывали с другими выбор преемника. Их личность считалась священной, и если кто посягал на их жизнь, его судьбу решал суверен.

Он мог приказать арестовать подозреваемого в преступлении; но он должен был немедленно вернуть ему свободу, как только тот вносил залог и давал обещание явиться, чтобы ответить на обвинение.

Сеньор, который не придерживался требований различных fors, комиссары, не начавшие расследование в течение двух недель, свидетели, отказывающиеся давать показания, отлучились от церкви. Кроме того, на них накладывался штраф в двадцать солей за каждый отказ, и байли должен был захватить их владения.

В конце правления Гастона несколько постановлений, касающихся кражи и убийства были изменены. «Jurats и байли бургов Беарна, сказано в решении, имеют сомнение в том, как следует судить воров, взятых на месте преступления; сеньор и суд совместно считают, что любой вор, совершивший более трех краж, должен быть повешен. Тому же наказанию подлежат грабители церкви, разбойники с большой дороги и убийцы».

Это решение принято «Монсеньором Гастоном, Андуеном, Лекеном, Жердерé, Гэйроссом, Доми, Миоссаном» в Морлá в 1288 г.

Гастон Феб добавил постановление, которое приведено далее; вступление передает дух того времени: «Во имя Бога, не должно считаться странным, что с течением времен изменяются и законы, когда в этом является польза и необходимость; так и Бог, который является воплощением мудрости, ради спасения верного ему народа, изменил в Новом Завете некоторые положения, которые он установил в Ветхом Завете. Обычаи, которым следуют жители мест, живущих согласно for Морлá, наносят различный и большой ущерб; чтобы этого избежать, jurats Морлá, со времен нашего, Гастона, милостью Божьей графа де Фуа, виконта де Беарна, де Марсана и де Габардана, дорогого отца и сеньора, обсудили с некоторыми жителями мест, живущих согласно for Морлá, и решили воспротивиться разрушению домов и разорению наследств, проистекающих из-за долгов. Ради этой цели, по нашему совету, с нашего разрешения и согласия, они установили для них и для тех, кто захочет в будущем жить согласно for Морлá, следующие статьи, хорошо продуманные и более соответствующие справедливости: 1° ни в каком доме, каковы бы ни были долг и денежные требования, не будет снята крыша; следует довольствоваться тем, как было ранее, то есть двери, в каком бы количестве и какой бы величины они ни были, будут сняты по очереди, унесены из дома и переданы кредитору. Должник не сможет снова сделать в своем доме ни двери, ни заслона; штраф в десять солей будет наказанием за каждое нарушение; 2° все движимое имущество должника, за исключением его одежды и постели, будет продано байли и jurat города, вырученная сумма пойдет на выплату кредиторам. Байли не возьмет иного жалования, кроме платы за проведения аукциона; 3° если у должников нет ни движимого имущества, ни денег, которыми он мог бы оплатить свои долги, но если имеются виноградники, фруктовые сады, луга и другие земли, если имеются мельницы, фьефы, цензы и ренты, байли и jurats должна продать часть их, достаточную для выплаты кредиторам; тем не менее должники будут иметь, с момента аукциона, один год и один день, чтобы выкупить проданные владения, возместив кредитору, который бы их приобрел; но если покупателем будет не кредитор, а кто-то другой, выкуп не будет иметь место, за исключением перекупки, которую родственник будет иметь право осуществить в течение одного года и одного дня; 4° если движимого имущества и земель должника недостаточно для оплаты кредиторов, а все отданное в залог уже продано, тогда байли и jurats продадут главный дом должника, чтобы гарантировать залоги, но не в каком ином случае; 5° если со времени аукциона должники наделают новые долги, первые кредиторы будут оплачены полностью и в первую очередь, чтобы эти новые долги не могли уменьшить более старые, или задержать их выплату»[6].

Матьё, в свою очередь, добавил положение, которое мы приводим[7]:

Да будет известно всем, что благородный и могущественный сеньор, Монсеньор Матьё, милостью Божьей граф де Фуа, виконт де Беарн, де Кастельбон, де Марсан и де Габардан, присутствуя лично на cour majour, который он созвал в Ортезе в монастыре Якобинцев, по совету епископов Лескара и Олорона и баронов, судей и jurats своего cour majour, желая придерживаться постановлений for и древних обычаев Беарна, обещает жителям Беарна выполнять и соблюдать статьи, записанные и оглашенные в cour majour, в присутствии себя самого, нотариуса и свидетелей, а именно: fors земель Беарна, Аспе, Оссо и Баретона будут соблюдены и сохранены; привилегии, права и льготы каждого места будут сохранены такими, как они были предоставлены предыдущими сеньорами. Сеньор не будет держать судебного заседания, куда будут призваны люди Беарна, но дело каждого будет рассмотрено в его месте, в его vic, меж его границами, в его округе, меж его ворот, как было сказан в общем for, for Морлá. Сенешаль обойдет земли Беарна, Аспе, Оссо и Баретона, он выслушает жалобы и тяжбы, и удовлетворит их вместе с местными jurats, в соответствии с fors и древними кутюмами, как это было до Монсеньора Гастона, да смилуется над ним Господь. Апелляции будут рассмотрены в соответствующих инстанциях, если только решение не противоречит for или не пристрастно. Духовенство утверждает, что беарнцы вольны вступать в церковь как лично, так и совместно, но сеньор утверждает обратное. По этому вопросу будет проведено расследование, порученное двум комиссарам, один от сеньора, а другой от церкви; результаты расследования будут сообщены до праздника Рождества; до того времени каждый волен поступать так, как он того захочет. Так как for утверждает, что сеньор не может отдать свое родовое поместье пока он жив, то все то, что вами отдано, будет забрано и вам возвращено. Будет рассмотрена причина каждого нарушения, сделанного в отношении какого-либо родового поместья сеньором, и будет так, как решит суд.

Копии этого акта была разосланы епископам, баронам, судьям, jurats, дворянам, бургам, долинам и коммунам Беарна. Нотариусом был Раймон де Беранжер, официальный нотариус cour majour. Свидетелями были благородные и уважаемые сеньоры, монсеньор Аршамбо де Грайи, капталь де Бюш, мессир Пьер де Навай, Бертран де Кастельбон, Ассьё де Коараз и Гийом де Беарн, рыцарь.

Бóльшая часть положений этого законодательства применялась не только в Беарне, но и во многих графствах Гаскони.

Примечание 3, ( Книга XIV, глава 3, сноска 7).

На следующий день, почтенный аббат Филипп де Вийетт, отслужил монастырскую мессу, и король торжественно передал святое королевское знамя своему рыцарю, и церемония была такова. Перед collectes secrètes[8], аббат поднялся на кафедру, и начал на все лады восхвалять благородное происхождение, великое мужество, осторожность и лучшие качества, которыми обладал Гийом Мартель, удостоенный этой чести, и поведав, сколько бед принесла гражданская война его народу, он повторно привел королю несколько веских причин и множество достойных примеров того, как неоднократно он брался за оружие для защиты своих людей, и чтобы покарать своих врагов, и что он должен надеяться не на свое могущество и многочисленность его войск, а на помощи Бога, на заступничество святых и на молитвы истинно верующих, добавив при этом, что особо он должен поклониться знаменитому мученику Св. Дионисию, от которого он принял знамя.

Закончив проповедь и продолжив мессу до Agnus Dei, он передал его в руки короля, благословил и принял клятву на священном теле Нашего Господа от рыцаря, стоящего на коленях, с обнаженной головой, что он будет хранить его до своей смерти. После этого, когда этот новый знаменосец принес молитву Богу, воздев к нему руки, чтобы тот даровал ему силы выполнить то, что он обещал, король громко обратился к нему: мы призвали вас по совету наших кузенов, которые вас высоко ценят, и вот случай, где, с Божьей помощью, вы сможете возвеличить вашу славу. После причастия, аббат передал ему тело Иисуса Христа, и приняв его, этот сеньор напомнил о своем шестидесятилетнем возрасте, признал, что силы его начинают слабеть, и что ему будет довольно трудно защищать орифламму, если потребуется ее развернуть; он избрал себе в компаньоны и помощники трех смелых и могучих рыцарей: одним из них стал его старший сын, вторым – мессир Жан де Бетá, и третьим – сир де Сен-Клар, и с этого момента он носил ее несколько дней, перед королем, прикрепив ее к своей груди, как ценнейшую драгоценность, до тех пор, пока они не прибыли к Санлису[9].

Примечание 4, ( Книга XIV, глава 3, сноска 15).

Жан Потон, сеньор де Сентрай (Xaintrailles или Saintrailles), родился в замке Сентрай, в бывшем Брюйуа, ныне департамент Ло и Гаронна. Он появляется в истории только в 1419 г. Пьер де Сентрай, без сомнения его родственник, который командовал в замке Куси, был захвачен и зарезан благодаря измене его горничной, латники гарнизона едва успели уйти. Тогда они выбрали своими капитанами двух дворян, Этьена де Виньоля по прозвищу Лагир и Потона де Сентрая; и под их командованием они пересекли земли неприятеля. Не было почти ни одного сражение, или даже стычки, где бы эти два имени не упоминались вместе. Оба собрата по оружию отличались одинаковой преданностью делу Дофина, были равны в мужестве, активности и присутствии духа. Среди всеобщего уныния, когда Дофин после смерти Карла VI был для англичан только королем Буржа, когда его оставили почти все вельможи, да и сам он, предавшись беспечности, казалось, не собирается ничего предпринимать, Сентрай и Лагир ни на минуту не прекращали добрую и упорную войну со всеми, кто носил цвета Англии и Бургундии. Они вовсе не были командующими регулярной и дисциплинированной армии, действующей по плану, согласованному с верховным командованием, получающей приказы и помощь от правительства. Напрасно было бы искать что-либо подобное в те катастрофические времена, когда они дрались. Это были просто храбрые командиры отрядов или компаний, как тогда говорили. У них было тогда, говорит хроника, не более сорока копий, которые не щадили ни себя, ни своих лошадей. Это были в основном гасконцы, отважные и добрые наездники. С такими соратниками, оба капитана, завладев несколькими укрепленными замками, где могли в случае чего укрыться, рыскали по окрестностям, уничтожали вражеские компании, останавливали обозы, грабили города противника, но не щадили и дружеской страны. Лагир был более жесток и жаден, Сентрай более рыцарственен. Он с честью проявил себя на нескольких турнирах, и заставил восхищаться своей ловкостью и куртуазностью на арене в не меньшей мере, чем блеском своего мужества и неустрашимости на полях битв. Карл VII не оставил его услуг без награды. После коронации в Реймсе, где присутствовал и Сентрай, он оставил его при себе в качестве первого оруженосца; вскоре он назначил его байли Берри, капитаном большой башни Буржа, а позже поручил ему Фалэз и Шато-Тьерри. Когда была завоевана Гиень, он одарил его городом и сеньорией Тоннеен и предоставил ему в пожизненное пользование город Сен-Макэр со всеми его доходами. Затем он сделал его сенешалем Борделе и Лимузена, и, наконец, удостоил жезла маршала Франции. Сентрай не долго пользовался этим достоинством; он умер 7 октября 1461 г. в Бордо, в замке Тромпетт, губернатором которой он был, и был похоронен в церкви кордельеров Нерака, которую выбрал местом своего погребения. Около 1437 г. он женился на Катрин Браше, даме де Салиньяк в Перигоре, дочери Жана Браше, сеньора де Перюсса и де Монтагю, и Мари де Вандом; но этот брак был бездетен, и Сентрай объявил своим наследником Жана де Ламота[10], сеньора де Ноайяна, при условии, что он женится на Беатриссе де Пардайян, его племяннице. Жан, его старший брат, умер без брака. Из трех его сестер, Тереза вышла за Лорана де Брюé; Колетта стала женой Жана, сеньора де Лакассэня, и матерью Нодонé де Лакассэня, который отличился в нескольких стычках. Дядя нежно полюбил его, и после своей смерти завещал ему баронии Жимá и Эспарсак. Нам не известно, была ли замужем Беатрисса, третья. Сентрай носил на гербе в 1 и 4 четвертях на серебре червленый укороченный крест, а в 2 и 3 на червлени серебренного льва.

Настоящее имя Лагира, как мы уже видели, было Этьен де Виньоль. Если верить автору Journal de Paris, ярому бургиньону, он обязан своим прозвищем своему варварству. В эту неделю, говорится на стр. 141, был избран самый отвратительный, и самый жестокий, и наименее жалкий изо всех капитанов, которые только были у арминьяков, и был назван за свою злобность Лагиром[11]. На чем бы не основывалось это высказывание, не подтвержденное ни одним документом того времени, Этьен родился в Гаскони и, вероятно, в Бигорре, где расположена земля Виньоль[12]. С уверенностью можно сказать, что он происходил из старинной семьи, которую англичане лишили владений. Таким образом, он с молоком матери впитал ненависть к островитянам. Его отвага никогда не считалась с численностью врага. Едва оставив Куси, он с сорока копьями атаковал четыреста латников и обратил их в бегство. Тремя годами позже он с незначительными силами выступил против графа Арондела и взял его в плен. В 1427 г., направленный на помощь Монтаржи, крепко обложенному англичанами, «он обнаружил проход, по которому, как ему казалось, можно было проникнуть в осажденную крепость. Он и его соратники надели шлемы и подняли копья. Но тут Лагир увидел капеллана и обратился к нему, что бы тот наскоро отпустил ему все грехи. В ответ капеллан предложил ему перечислить свои грехи; Лагир ответил, что у него нет для этого свободного времени, так как надо как можно скорее ударить по врагу, и что он грешен во всем, чем обычно грешат латники. Когда же капеллан отказал ему в отпущении без подробной исповеди, Лагир, воздев руки, обратился к Богу по-гасконски: Боже, прошу тебя, сделай сегодня для Лагира все то, чего ты хотел бы, что бы Лагир сделал для тебя, если бы он был Богом, а ты Лагиром». (Mémoires de la Pu­celle, стр. 495). Во время осады Орлеана он отправился к Карлу VII просить срочной помощи, которая была так необходима осажденным. Принц, в то время занятый приготовлением к празднеству, спросил у него, что он думает об этих приготовлениях: я думаю, ответил бравый капитан, что невозможно более весело терять королевство. Возвратившись в Орлеан, он отличился в день Сельдей и спас несчастные остатки французской армии. После снятия осады он творил чудеса при Жаржо и, особенно, при Патэ. С этого момента или, скорее, с 1418 г., его видели только с оружием в руках, проявляющим везде всю ту же неустрашимость. К несчастью он позволил себе слишком увлечься тем духом хищничества и вседозволенности, к которому приводят гражданские войны, особенно когда они связаны с национальной борьбой. История ставит ему в упрек то, что его поступки были более достойны пирата, чем храбреца, оставшегося в народной памяти одним из образцов рыцарской доблести. Однажды он оказался под стенами Клермона в Бовези, где командовал сир д’Оффемон, его друг. Тот вышел, чтобы предложить ему прохладительные напитки. Лагир, в ответ на эту куртуазность, пленил его и захватил его замок. Напрасно д’Оффемон взывал к старой дружбе, напрасно он кричал об измене, напрасно сам король писал в его защиту – Лагир был глух ко всем просьбам. Он сохранил крепость и не отпускал своего пленника, пока не добился от него крупного выкупа, который он назначил, захватив его. Но бесчестие влечет за собой бесчестие. Несколько месяцев спустя Лагир сам был схвачен в то время, как играл в лапту, и ему были поставлены такие же условия, какие он предъявил сиру д’Оффемону. Неизвестно, был ли он женат; во всяком случае, потомства он не оставил. Один из его племянников отличился в боях и продолжил род де Виньолей, который угас вначале в семье де Сен-Полей, сеньоров де Рикó в Бигорре, а затем в семье де Вуазенов-Монто, сеньоров д’Амбрé. Лагир носил на гербе на черни (серебренную – Пр. переводчика) виноградную лозу, на такой же подпорке[13]. (Извлечение из Biographie de Michaut, Grands Officiers de la Couronne.

Примечание 5, ( Книга XIV, глава 4, сноска 31).

Аллегория, да еще старинная орфография – это мне не по силам. Оставляю, как есть. (Переводчик).

Lors se leva la Deesse de discorde, qui estoit en la Tour de Mauconseil, et esveilla Ire la forcenée, et Convoitise, et enragerie et vengeance, et prindrent armes de toutes ma­nières, et boutèrent hors d’avec eulx raison, justice, mémoire de Dieu et atrempence moult honteusement. Et quand Ire et Convoitise virent le commun de leur accort, si les eschauffa plus et plus, et vindrent au Palays du Roy. Lors Ire la desvée leur jetta sa semence tout aidant sur leurs testes; lors furent eschauffés oultre mesure, et rompirent portes et barres, et entrerent ès prisons dudit Palays à minuit, heure moult esbahissant à homme surprins, et Convoitise qui estoit leur Cappitaine, et portoit la bannière devant qui avec lui mesnoit trayson et vengeance, qui com­men­ce­rent à crier haulteraent, tuez, tuez ces chiens traistres Arminaz. Je reni beu, se ja pié en eschappe en celle nuyt. Lors Forcenerie la desvée, et Murtre et occision abatirent, tuerent, meurtrirent tout ce qui trouverent ès prinsons; sans mercy, fust de tort ou de droit, sans cause ou à cause, et Convoitise avoit les pans à la saincture avec Rapine sa fille, et son filx Larrecin, qui tost après qu’ils estoient mors ou avant, leur ostoient tout ce qu’ils avoient, et ne voulut pas Convoitise qu’on leur laissast leurs brayes, pour tant qu’ils vaulsissent quatre deniers, qui estoit ung des plus grans cruaultés et inhumanités chrestiennes à aultre de quoy on peust parler. Quant Murtre et occision avoit fait, ce revenoit tout le jour Convoitise, Ire, Vengence qui dedens les corps humains qui mors estoient, bouttaient touttes ma­nières d’armes, et en tous lieux, et tant que avant que Prime fut de jour, orent de cops de taille et d’estoc ou visaige, tant que on n’y povait homme congnaistre quel qu’il fust, et ne fut le Connestable et le Chancelier qui furent cogneus ou lict ou tuez estoient. Apres allerent ce dit peu­ple par l’enortement de leurs Deesses qui les mesnoient, c’est assavoir; Ire, Convoitise et Vengence par toutes les prinsons publiques de Paris; c’est assavoir à Saint Eloy, au petit Chastellet, au grant Chaslellet, au Four l’Evesque, à Saint Magloire, à Saint Martin des Champs, au Temple, et partout firent, comme devant est dit du Pallays, et n’estoit homme nul qui en celle nuyt ou jour, eust osé parler de raison ou de justice, ne demander où elle estoit enfer­mée. Car Ire les avoit mise en si profonde fosse, qu’on ne les pot oncques trouver toute celle nuyt, ne la journée en suivant. (Journal de Paris, стр. 40).

Примечание 6, ( Книга XV, глава 3, сноска 37).

7 мая 1440 г. Ассьё де Монтескью, преклонив колени, подал Жану IV, графу д’Арманьяку, петицию от имени баронов и дворян Фезансака. В этой петиции сеньоры умоляли графа отложить до Праздника всех святых взимание налогов, так как их вассалы были столь бедны, что не смогли выплатить положенные подати. Граф принял петицию и ответил, что он сам рассмотрит это дело, и что он предоставит то, на что есть права и причины.

Дано в л’Иль-Журдене (Ext. du Chartier du Séminaire).

Мы посчитали необходимым привести здесь письмо, написанное сиром д’Альбре, Жану III, графу д’Арманьяку.

Дорогой племянник, я получил ваши письма, из которых узнал о кончине моего кузена, вашего отца, да смилуется над ним Господь! от чего я в такой печали и таком горе, что сильнее и быть не может. Все-таки, дорогой племянник, надо смириться и вам, и мне, и каждому с тем, что Богу угодно, и пусть утешит нас мысль о том, что все, что Бог ни делает, он делает к лучшему; и, конечно, я твердо уверен, что так он сделал для блага и спасения его души, а если Богу будет угодно, то также на благо и честь вам, кто является его сыном, и всем тем, кто является его родственником, ибо я твердо убежден, что проживи он дольше, продолжая правление, каким оно было, он навлек бы немалые беды на весь свой дом и всех своих друзей. Сколь же славен Бог, который устроил это лучше, чем кто-либо мог придумать, и поэтому, дорогой племянник, я заклинаю вас самым дорогим, что у вас есть, чтобы вам было угодно управлять хорошо и благоразумно и с безукоризненной честностью, и о том, как вы знаете, что ставили в вину вашему отцу, да простит его Господь во веки веков, вам следует помнить, и не следует держать подле себя ни слабых, ни ненадежных людей, не следует верить тому, что они говорят, так как вы не сможете получить от них никакого доброго совета; но пусть добрые рыцари и честные люди будут рядом с вами, так как они могут посоветовать вам только доброе дело и высокую честь, и веря их советам вы сможете совершить только добро, и конечно, дорогой племянник, все лелеют великую надежду, что вы свершите еще много доброго, и я молю Бога, что бы так оно и было, ибо нет для меня в этом мире бóльшего удовольствия, как видеть это, и будьте уверенны, дорогой племянник, что во всеми способами, какими только дядя может помочь племяннику, я вам помогу, и словом, и делом, и всем, чем смогу; и конечно, дорогой племянник, как только я узнал о кончина моего кузена, вашего отца, да простит его Господь, я уже готов был послать к вам моих людей, но ваш оруженосец мне сказал, что вы собираетесь прислать сюда сира де Кастельпера и сира д’Орбессана, и поэтому я отложил их поездку к вам, но в ближайшее время я направлю к вам кого-нибудь из моих людей, который подробно расскажет вам все новости. Господин де Берри и Господин Бургундский уедут на той неделе, чтобы вести переговоры в Булони, и многие мои люди с той стороны считают, что будет мир, однако и вам, и мне, и всей нашей страна по ту сторону следует дождаться герцога Ланкастера, который должен стать нашим герцогом, но не смотря на эту надежду продолжайте охранять вашу землю еще лучше, чем когда-либо, так как, мне кажется, еще никогда не было в этом столь большой необходимости. Дорогой племянник, это все, что я могу пока сказать, так как тот, кто поедет к вам, расскажет вам все новости. Да храни вас Бог, дорогой племянник. Писано в Париже, в семнадцатый день июля. Сир д’Альбре. (Collection Doat, том 30).

Вот как l’Anonyme рассказывает о походе и о смерти Жана III.

Флорентийцы и болонцы, напрасно умолявшие Францию о помощи для сохранения своей свободы от вторжения Галеаццо, государя Милана, графа де Вертю, обратились к графу д’Арманьяку, мессиру Бернару д’Арманьяку, его брату, и Карло, виконту[14], сыну мессира Барнабо, и опасаясь оказаться в подчинении узурпатора, они предпочли обещать свою сеньорию злейшим врагам Галеаццо. Он изгнал и лишил наследства этого Карло и одну из своих сестер, жену Бернара д’Арманьяка[15], и еще он нарушил человеческое право в лице Барнабо, их отца, который был ему дядей, и нескольких его сыновей и дочерей, которых он предательски захватил вместе с ним, еще он нарушил закон крови и природы с помощью яда, которым завершил свое вероломство. Так что он не мог иметь бóльших врагов чем те, которых он столь смертельно оскорбил, и те не могли упустить столь прекрасный случай отомстить ему за это, и приняли предложения этих двух народов. Они собрали армию в семь тысяч человек, как французов, так и англичан, из гарнизонов Лангедока и Гаскони, чтобы идти в Италию, и граф д’Арманьяк, который ими командовал, первым делом попытался привлечь к себе мессира Бернара де Ла Саля, уговаривая его порвать с Галеаццо.

После этого недостойного поступка, который граф д’Арманьяк намеревался покрыть славными подвигами, он вошел в Ломбардию, и всей мощью обрушился на врага, без сомнения более слабого в боевом качестве, но гораздо более осторожного, чем он, который предпочел оставить врагу сельскую местность и укрепить города, где он разместил нескольких доблестных рыцарей из Франции, которых герцог д’Орлеан, его зять, прислал ему. Хорошо известно, что результат этой войны зависел от некоего важного завоевания, и поэтому вполне понятно намерение графа д’Арманьяка, наведя ужас на страну, не теряя времени начать осаду Александрии, чтобы превратить ее в свой опорный пункт. Затея эта казалось ему легко выполнимой, так как ходили слухи, что крепость испытывает нехватку во всем, что необходимо для осады, и это еще более подтверждалось тем, что во время набегов, которые он часто доводил до ворот города, из-за его стен так никто и не вышел; но кроме того, что войска этой нации предпочитают нападать внезапно, считая, что воинская репутация и слава определяются успехом, как бы он ни был достигнут, и надеяться больше на хитрость, чем на силу, Галеаццо решил связать противника длительной осадой, чтобы иметь время собрать дополнительные силы. Граф рассудил иначе, он полагал, что страх перед его мощью заставит город в кратчайшее время покориться ему; а меж тем, пока он разбивал свой лагерь и готовил позиции, жители, скорее не уверенные в своем мужестве, чем не доверявшие своим силам, решили попытаться застать его врасплох, и каждую ночь обращались в соседние гарнизоны, чтобы те присылали небольшой отряд из наилучших войск и укрывали его в долине, заросшей деревьями, в тысяче шагов от лагеря, чтобы воспользоваться удобным случаем, если он представится.

Выполняя задуманное, они вывели прямо на лагерь сто самых лучших латников, с обещанием их поддержать, и с приказом напасть на людей графа с наибольшим шумом, и устроить особый переполох рядом с его расположением, чтобы привлечь его внимание. Он, не теряя ни минуты, тотчас же примчался с небольшим сопровождением, и видя, что нападающих не так уж много, смело бросился на них, а они, притворяясь, что убегают, легко увлекли его за собой к месту засады, и когда они дошли до условленного места, те, что были в городе вышли им на помощь. Затем они развернулись, те, кто был в долине, вышли из засады, и граф со своими людьми оказался окруженным и спереди, и сзади. Они оказались в малом количестве против многих людей, на неравных позициях, и видя себя зажатыми со всех сторон, они сделали для своей репутации то, что не могло больше служить их спасению; но схватка не могла продолжаться долго, граф потерял там четыреста человек, а сам он, весь израненный оказался в плену ломбардцев, что возвеличило их триумф.

Они положили его на повозку и повезли в город, в надежде вылечить его и получить за него выкуп; но когда ему предложили условия, он ответил им с некоторым удовлетворением, что ему удалось восторжествовать над столь горькой долей: я чувствую, что моя жизнь уходит с моей кровью, я вижу себя в преддверии смерти, и я доволен тем, что мне не придется видеть ваше торжество и я умру не побежденным; и почти сразу, глотнув немного воды, он умер до того, как его внесли в ворота города, шепча: in manus tuas, Christe, commendo spiritum meum. Так умер, как простой искатель приключений, храбрый граф д’Арманьяк, который творил дела, достойные великого капитана в нескольких странах мира, которому принадлежала честь происходить из одного из самых благородных родов, который был столь важным сеньором Гиени, и который был так скор и значителен как в речах, так и делах. Его люди, напуганные потерей, совсем пали духом, и бежали из Ломбардии; и то же самое сражение, которое рассеяло столь большую армию, решило и судьбу свободы двух государств, Флоренции и Болоньи, которые были так напуганы, что покорились государю Милана, после столь великих надежд и столь больших возможностей навсегда освободиться от страха перед его тиранией[16].

Примечание 7, ( Книга XVI, глава 3, сноска 30).

ДОБАВЛЕНИЕ К СПИСКУ КУТЮМОВ, ПРИВЕДЕННОМУ В ТОМЕ 3.

Как и там, и по тем же причинам, я свел список в Таблицу. (Переводчик).

 Дарения, сделанные графами д’Арманьяк.

1305 г. Арно-Гилем, граф де Пардиак, и Гирода, дама де Биран, его жена, дали Жану де Лароку, Бернару де Сен-Симону и Доменжу Дюпрá земли Помаред и Сери.

1319 г. Четырнадцать лет спустя они еще передали в полную собственность Жану де Лароку землю Сен-Жан Базайяк с Анкюлланом и Лауркьером за двенадцать морласских денье. Семья де Ларок перепродала в 1360 г. Сен-Жан Базайяк графу де Пардиаку. (Inventaire du château de Lectoure, Bibliothèque Royale de Paris).

1337 г. Жан, граф д’Арманьяк, передал в собственность Кастельнавé Мено де Барбазану после смерти его отца, которому он уже давал его во временное пользование. (Там же).

1338 г. Граф д’Арманьяк дал сорок ливров ренты сьёру де Люппé, и сир д’Альбре дал ему капитанство в Эньяне. (Там же).

1339 г. Граф д’Арманьяк предоставил жителям Плезанса освобождение на четыре года от всех прав и повинностей, которыми он владел в их городе, для возмещения того, что они вытерпели в течение войны. За год до этого, он уже предоставил им на 5 лет права на продаваемые товары, которые ему принадлежали, при условии, что они используют эти деньги на восстановление своих стен и колодцев. (Там же).

1367 г. 28 октября. Коньяр, виконт де Корнейян и Арно-Бернар де Корнейян, его сын, уступили графу д’Арманьяку высшую юрисдикцию виконтства с оммажем восемнадцати или двадцати сеньоров, которые от него зависели, и получили взамен землю Сен-Жермье и триста золотых флоринов. Оммаж приносился за владения и сеньории Вьелла, Виллерé, Верлю, Прожан, Сегó, Морье, Гардерé, Кавалерье, Лаббэ, Ланю, Ривьер, л’Эстремó, Сен-Поль, Пернийé, Кадийон.

1369 г. Жан II дал землю Пюисегюр Мано де Бирану, и Жан III подтвердил это дарение в 1377 г.

1379 г. 28 апреля. Граф д’Арманьяк, Жан II, дал землю Басколь с полной юрисдикцией Арно-Раймону де Бернеду, своему оруженосцу, в вознаграждении за его услуги, и Жан III, сын дарителя, подтвердил дарение в Лавардане 26 августа 1385 г.

1380 г. Тибо де Пейрюс владел баронией Англе в Бигорре. Он уступил ее графу д’Арманьяку, который дал ему взамен Рокебрюн, Тюдель и Литж, и две тысячи франков. (Там же).

1382 г. 17 октября. Граф д’Арманьяк дал землю Арблад-Комталь Арно-Раймону де Бернеду, своему оруженосцу, взамен земли и крепости Марé или Маран. Граф д’Арманьяк дал Мано Дюлó землю Эстан взамен земли Эспá, которую он вначале продал ему за тысячу пятисот экю.

1382 г. Граф д’Арманьяк дал Базиан благородному Эйссью де Монтескью, оставив за собой суверенитет, оммаж и клятву верности. (Там же).

1385 г. Граф д’Арманьяк пишет Менедюку де Посаду, чтобы тот приказал Жану де Лабарту, сеньору д’Ору, выставить тридцать латников; другому кузену, Жану д’Астараку – двадцать пять; другому кузену, Мано де Барбазану – десять; Арнотону де Лаведану – десять; Арно-Гилему де Монлезену – пятнадцать.

1390 г. 12 мая. Граф д’Арманьяк дал землю Лассерад Гайяру де Люппé за оказанные услуги и действия на войне.

1391 г. 20 февраля. Жан III, граф д’Арманьяк, дал землю Кадейян и Тайбоск, Гастону де Сен-Леонару, своему оруженосцу, в вознаграждении за его услуги, и коннетабль Бернар подтвердил дарение 24 июня 1393 г.; – Бернар, граф д’Арманьяк дал Капмортьер Гийому дю Виньо, чтобы вознаградить его за услуги, оказанные им ему во время его похода в Арагон. Эта земля состояла из трех фьефов, один из которых принадлежал Пьеру де Латерраду, и два других Пеуротону и Раймону де Капмортьерам. Они достались графу, потому что их владельцы не оказывали никаких услуг ему уже более двадцати лет. Вик, 18 декабря 1391 г.

1398. 21 октября. Граф д’Арманьяк дал землю Орибá (Aurea vallis), Бернару де Ривьеру, сенешалю Арманьяка, в присутствии Морана де Бирана, своего советника, и Арно де Малартика, своего дворецкого.

1424. Бернар, второй сын коннетабля, дал Сеньёрé де Монтегю землю Монтегю, иначе именуемую Панна де Булуш, и Су де Ба или Куломé; свидетели Жан де Басколь, Жан де Монлезен и Одоар де Феррагю.

1439. 27 июня. Жан IV, граф д’Арманьяк, дал Жеро д’Арманьяку, сеньору де Терму, сеньории и полную юрисдикцию в землях Терма Вьей-Капет, Молишерé, Изотж и Арпаран. Жеро д’Арманьяк-Терм купил 30 марта 1428 г. у Жана де Басколя земли Сент-Они, Вьей-Капет и Изотж в присутствии Жана де Феррагю и Пьера де Сен-Гриеда; – Жан, граф д’Арманьяк, предоставил некоторые права и освободил от некоторых повинностей жителей Маргуé в кантоне Эньян. (Там же).

1466. Жан V дал землю Поденá сьёру Дюло. (Там же).

Оммажи, принесенные графам д’Арманьяк в XV веке.

1400 г. 24 мая. Арно де Сериньяк за со-сеньорию Бельмон, в замке Вика; – 31 декабря. Пьер де Поденá за со-сеньорию Поденá и сеньории Марамбá и Кутан. Его сын, Матье де Поденá служил против англичан и получил от короля Карла VII в 1430 г. вознаграждение в две тысячи ливров.

1401 г. 16 апреля. Ги и Раймон де Мальяны; – 21 мая. Арно де Сериньяк за со-сеньорию Бельмон; – 24 мая. Раймон Арно де Сарьяк за Сарьяк и Сизó; тогда же Анер де Лабри, капитан-комендант замка Англé; – 29 мая. Бертран де Таррид за Панжас, свидетели – Одон де Монто, Жан де Морлон, Пиктавен де Монтескью, Ратье де Фенейроль и Арно де Монпезá, со-сеньор де Лагролé; – Пьер де л’Иль за Монтескью и Рокфор в Брюйуа; – Эйссен де Каржé за фьефы в Кастийоне и Демю.

1402 г. 22 июля. Ги де Монтюежоль.

1407 г. 1 февраля, Эйссен де Монтескью за Марсан и Безиан; – 5 марта. Жан де Роклор за Сент-Обен.

1408 г. Бернар де Марестан за Кастийон и Фрегувий, где он владел полной юрисдикцией и правом на оммаж от дворян этих мест.

1409 г. 2 мая. Жан де Лакассень; – 20 мая. Бернар де Ларок за Ларок-Ордан; – 11 июня. Гайяр де Люппé, оруженосец графа д’Арманьяка, за Лассерад; – 9 ноября. Мано де Лафит за земли Аркамон и Пейрюсс; – Роже д’Эспань за Сен-Лоран.

1411 г. 27 декабря. Эмерик де Валетт; – приор монастыря Комбарьональ, свидетели – Жан де Морлон, сенешаль графства Родез, Гийом де Сегюр, Юг де Сен-Поль, Бернар Гайяк и Далмá де Венá; – Гийом де Вассаль.

1416 г. 27 июня. Одон де Го, сеньор де Руйяк.

1418 г. 4 января. Антуан Дюфур, со-сеньор де Монтастрюк, присутствовали Бернар де Резоли, Бертран Дюпрá, Везиан, сеньора де Омп, Бернар д’Ангэ и Гайяр де л’Иль; – 3 февраля. Жеро Дюкó, со-сеньор де Лаитт; – 3 февраля. Жеро Дюкó за Гийома де Монтескью, со-сеньора де Лаитта в Коррансагé; – 13 февраля. Каноники Вик-Фезансака за фьефы в Лаффаргете; – 28 сентября. Гайяр де Ламот-Фонтенилль за замок Кастера-Лекторуа, за который он был должен копье из позолоченного железа. В Сен-Кларе, в доме епископа, присутствовал Бертран де Пенти; – 1 октября. Раймон де Ломань; – 1 октября. Бернар де Гроссоль; – 1 октября. Журден де Манá; – 1 октября. Эйссон дю Бузé за Бузé и фьеф в часовне Мансонсиля; – 2 октября. Жан де Бернед за Арблад-Комталь в Мансье; – 2 октября. Манотон де Жер за Сен-Жамм; – 14 октября. Жан де Марестан за Кастийон-сюр-Сав; – 18 октября. Коньяр д’Орнезан за Сен-Бланкар и Анкосс; – 20 декабря. Бернар де Журдан; – 26 декабря. Жан де Латрó, сеньор де Пуидраген; – 28 декабря. Гайяр де Ларош-Фонтенилль за Кастерá де Труа; – 28 декабря. Жан де Бернед от имени Онорины де Лалёж, его жены, за Лалёж; – 28 декабря. Жан де Креман и Леберон дю Ло за Капмортер, Тарзагé, Лакоссад и Каму; – 31 декабря. Арно де Болá, сеньор де Пренерон, где он владел полной юрисдикцией; – 31 декабря. Пьер де Безолль за Безолль; – 31 декабря. Бернар де Жолен за Гажан, и Гийом де Жолен за другие земли; – 31 декабря. Бертран де Пардайян за баронию Пардайян и со-сеньорию Гондрен. Барония включала в себя Белбезé, Бокер, Кампей; – Арно де Массá за со-сеньорию Кастийон-Массá; – Жан де Монлезен, сеньор де Сен-Лари, за фьефы в Лавардане, Сен-Поль де Баиз и Кастийон-Массá; – Арно де Сериньяк за со-сеньорию Бельмон; тогда же. Бернар де Монкамп из Оза; – Жан де Бац; – Бернар де Мон за Мон, Лартиг, Желленав и Сен-Го; – Оже дю Ло в замке Мансье, присутствовали Бернар де Ривьер, сенешаль Арманьяка, Бертран де Пре, сеньор де Монпезá, Жан де Баску, Деодá д’Эраль, командор Лаклаверье, около Эйгетента. Мано, его сын, продал 13 июля 1482 г. мельницу в Ташуар и ле Бедá Пьеру де Лавардаку, со-сеньору д’Эстью, и Пьеру де Бассабá, сеньору де Кастé за сто экю, в присутствии Тибо де Тужуза и Гийома де Бурруйяна; – Гийома де Жолен за фьеф в Сен-Пе; – Жан де Кастийон за Кастийон в Кондомуа; – Жан де Пардайян за Панжá и Мэньян, присутствовал Жеро де Сеньорé; – Одон VIII де Монто за замок Монто; – Оде де Бац за замок Бац и фьефы в Демю и Бельмоне, свидетели – Жеро де Фимаркон, Бернар де Гроссоль, канцлер, и Бернар де Ривьер, сенешаль Арманьяка, Бертран де Пре, сеньор де Монпезá, Жан де Викмон, сеньор де Турнекуп, Везиан, сеньор де Везен, Деодá-д’Эраль, командор Лаклаверье, и Жан де Манá, сеньор д’Онья; – Бернар де Монлезен, сеньор де Монтестрюк; – Эссьё де Монтескью за баронию Англé, которая включала в себя Монтескью, Эмтипуи, Пуилебон, Сент-Арай, Ригепó, Базиан и Кастельно, и за баронию Лораé; – Жан де Монтескью, сеньор д’Онья; Бернар де Лабатю за Лабатю, Вильфранш, Орьебá, Коссад, и т.д.

1419 г. 23 мая. Жан де Лабур, свидетели – Бертран де Ривьер и Везиан, сеньор де Везен; – 30 июня. Жан де Монлезен за Сен-Лари, Дюран, Сен-Жан-Путж, с полной юрисдикцией, Сеайé, Лавардан, Кастийон-Массá, Биран, Ордан и Монбер, свидетели – Жан де Лабарт, сеньор д’Ор, Бернар де Ривьер, Гийом де Солаж, Арно де Гроссоль, Франсуа дю Ло и Жан д’Арманьяк-Терм; – 30 июня. Жан де Монлезен, сеньор де Сен-Лари, свидетели – Раффен де Сен-Нэроль, командор Лаклаверье, Бегó де Монпейру и Везиан де Везен; – 3 июля. Бертран Дюгу, сеньор де Руйяк, как за себя, так и по доверенности за Жана дю Бузé, Эссьё де Комона, Бернара де Коммаргé, Бернара, Эмери, Жанну и Катрин де Фарá и Жанну де Ламот, владеющих налогом на товары, перевозимые по Гаронне; – 30 августа. Карбонель де Люппé за Люппé и Креман; – 2 сентября. Мано де Бернед за Корнейян, Сен-Жермьé и Бернед; – Жан д’Арманьяк-Терм за замок Молишерé и Изотж, в Ногаро, присутствовали Гайяр де Саль и Отон де Мопá, – Жан де Люппé за земли Люппé; – Арно-Гилем де Монлезен, сеньор де Кампань, за Прожан и фьефы в Лану, Оранзане и Сегó; – Жорж де Бернед, в замке Лавардан.

1420 г. 14 января. Жан де Монлезен, свидетели – Эмери де Кастельпер, Оже дю Ло, Жан де Капмортер и Бернар де Ландорр; – 18 января. Пелагó де Монлезен, со-сеньор де Монтастрюк, за со-сеньорию Марран, которую он только что купил у Эссью де Галара; – Жан, сеньор де Кастийон, барон д’Эзан, за замок Кастийон д’Эзан с малой юрисдикцией до сорока пяти морласских солей; Жеро де Монлезен, по доверенности Мари де Лавардак, его жены, дамы де Лартиг и Желленав, за эти места и за фьефы в Люпиаке, Сабазане и Кастельнавé.

1421 г. 21 марта. Антуан де Жьер, сеньор де Ламот и де Пюи за замок Ламот, Годонвиль, Сент-Аман и несколько частей Эспарбé и Сент-Орана, присутствовали Эмери де Кастельпер, Раймон и Амелью де Пен, сеньор де Кастетарруй, Оже Делор и Жан де Пардайян; – 14 апреля. Мано де Лафитт за земли Аркамон и Пейрюсс; – сеньор де Омп за Омп.

1422 г. 27 сентября. Юг дю Бузé, со-сеньор де Лагролé; – 22 декабря. Одон де Монто, сеньор де Грамон, за со-сеньорию Бажоннетт.

1423 г. 24 декабря. Бегье де Ломон, со-сеньор де Лабри; – Жан де Безолль для укрепленный замок Безолль и ренты в Вике, Негебуке и Турранкé; – Мано де Желá, сеньор де Бонá и де Лагиан, за Лагиан и Кастель-Франк, свидетели –Эмерик де Кастель-Пуи и Оде де Базиан.

1427 г. Благородный Бернар де Жиньян за замок Жиньян в Англé.

1428 г. 31 декабря. Пьер Риго, аббат ла Казе-Дьё за треть Мореда, Гажана, Жюстьяна и Марамбá, за Доманжадюр де Табо, Кайявé и Сен-Жан-Путж.

1441 г. Гийом де Сериньяк, свидетели – Бегон д’Эстен, Бернар де Фодоа и Жан де Пардайян, сеньор де Панжá.

1443 г. Жан де Бернед за Бернед, Корнейян, Сен-Жермье.

1447 г. 29 июля. Мено д’Арбешан за баронию л’Иль.

1450 г. 7 февраля. Жан де Бернед за Арблад-Комталь; – Эссен де Сен-Жан, светский аббат Прешá и сеньор де Буссá; – Эмерик Раффи де Ларафинье; – Бернар д’Арманьяк, сеньор де Терм, за Терм, Изотж, Арпаран, Вьей-Капет, и фьефы в Люпиаке, Мейме, Лартиге, Сеайé, Маргуé, Эньяне, Сен-Го; – консулы Кастерá-Вивана;

1451 г. 4 мая. Рено дю Бузé за Кастерá-Бузé и земли в Лави, Вильфранше, Овилларе, Эскандé; – 14 сентября. Жан II де Роклор за Роклор, Году и Лонгар; –Жан де Монто, со-сеньор де Кастельно-д’Арбьё и сеньор де Кинзак. Земля Кастельно вошла в дом де Монто около 1281 г., благодаря браку Галена I де Монто с Обепар де Франс; сеньория Кинзак была куплена у Мари де Кларак 6 февраля 1352 г. Галеном II де Монто, дедом Жана. 14 августа 1455 г. Жан де Монто выступал поручителем вместе с Одоном де Го, сеньором де Руйяком, Жаном де Серийяком, сеньором де Сен-Леонаром, Пьером д’Арбьё, сеньором де Пупá, за Эда XII де Монто, барона де Граммона. Одон[17] принял участие в сопротивлении, которое город Лектур оказал войскам короля Карла VII. Когда они начали занимать государства графа д’Арманьяка, он был взят в плен и получил свободу только выплатив значительный выкуп, за который поручились его кузен и другие сеньоры.

1452 г. Жан де Буассé.

1457. 1 мая. Гийом де Кастийон за благородные владения Валенсе и Бокере.

1460 г. Франсуа де Лабри.

1461 г. 15 марта. Эмерик де Монтежуль; – 16 марта. Раймон де Безолль; –Жан де Поденá.

1462 г. 26 апреля. Бернар де Люппé за Лассерад; – 26 апреля. Бернар де Люппé за Люппé и Креман; Раймон и Арно де Рессегье, братья.

1463 г. Арно де Бац за фьефы в Демю и Доже, и за дом в Кастийоне; – Оде де Монто за Граммон.

1468 г. 29 апреля. Жан де л’Иль.

1469 г. Антуан де Монлезен за Бетрлан и Сен-Лари.

1472 г. Оде де Мельенан за Триньян, Эстюзан, Лавардан и Пуи.

1475 г. 18 июля. Мано д’Арбешан, барон де л’Иль за баронию л’Иль, свидетели – барон де Монтескью, барон де Пардайян, Жеро де Терм и Мано дю Ло; – Жан III де Роклор за со-сеньорию Роклор.

1490 г. Сеньорé де Бету за Булуш и фьеф в Кастельнавé, свидетели – Гийом де Бернадья, Жане де Гарбэ, Сан де Паратж и Жан де Копанн, жители Кастельнавé.

1494 г. Тибо де Бету, присутствовал благородный Виталь дю Куссоль.

Оммаж без даты, из красной Книги Монпелье.

Мано де Желá, сеньор де Бонá за Бонá и вотчины в Жегене и Кастера-Виване; Гайяр де Ларош за Кастера-Лектуруа; Мирамон де Маравá, супруга Сеньурé де Монтагю, за Маравá и Лаланн; Жанно д’Эспарбé, со-сеньор де Лораé за свою часть сеньории; Беллю де Поденá за Базиан; Гийом де Поденá за фьефы в Пейрюссе, Вике и Муреде; Пьер де Поденá за землю Муред.

Оммаж, пропущенный в предыдущем томе.

1319 г. 17 октября. Пьер де Сен-Мартен, рыцарь, за Сен-Мартен; Бернар д’Арблад за Арблад-Брекó и Лелен; Жеро д’Аррикó, Арсью дю Бедá за ле Бедá; Пьер де Бюглó де Сеньорé, де Монтегю за Монтегю де Тигбор де Ривьер; Арно де Вьеллá за Лагьян, Моран де Вьеллá за Морье и Камикá; Арно де Бакé; д’Арблад-Брекó за различные фьефы в замке Рискль; Ассью д’Аверон за Аверон около Эньяна и фьефы в Бедá и в Бане.

Смотр сорока латников, проведенный в Монреале в 1360 г. Арно д’Эспанем, сенешалем Каркассонна и Безье.

Аналогично предыдущему тому, чтобы не путаться с произношением и транскрипцией, оставляю эти списки, как есть (Переводчик).

 

Список шестидесяти латников и шестидесяти пехотинцев под командованием Пердюкá д’Альбре, отправившихся 17 июня 1378 г. на войну в Испанию.

De Campagne. Arnauton de Favars. Domenoat de St-Pantaléon. Bertrand de Villefort. Jean de Sauvy. Jean de La Salle. Le Seigneur de Cassans. Arnauton de Cassand. Sansot d’En Luc. Guilhonet de Peyre. Peyroton d’Espinot. Chèdon de Lestrade. Guillonet de Sieurac. Toinou de Moncausser. Peyrot de Blanquefort. Peyre de Naudin. Le Basto Rhedon. Gaillardon de Beyres. Petit de Pellegrue. Johannot de Harembourne. Pey Larcher. Monot de Gallart. Remi de Montaulin. Berdoye de Hiriart. Peyriot Daubassins. Jean de Panis.

Martin Semerits. Cassin de St-Martin. Pey Arn. De Cardets. Gassarnaud de Casalis. etc. etc. Пехотинцы. Guillonet de Grammont. Pelanot de La Sallejusant. Heliot Ferrer. Bernard Dejoye. Peyrot de Tilh. Bejordan. Chambales de Camon. Perinot de Lomagne. Gaduat de Gironet. Ajut de Faus. Le Basurniat de Briquet. Peyroton de Cabestan. Berdonet d’Amou. Gassion de St-Jean. Jacques d’Aregon. Perducat de St-Genjau. Penot de Lamossin. Joannot de Botto. Paris. Thomas de Faure. Joannot de Montgelon. etc. etc.

Смотр отряда Пелегрена де Лаведана, проведенный 3 февраля 1426 г.

(Извлечение из la Biblioth. Royale de Paris.)

Список ста латников и сорока арбалетчиков, составленный в Ниме 25 апреля 1430 г.

Смотр сорока латников под командованием Эмери де Базийяка, сенешаля Каркассонна, проведенный в Клермон-Субиране 12 ноября 1430 г.

ТЕЛОХРАНИТЕЛИ ЛЮДОВИКА XI НА 1 ОКТЯБРЯ 1474 Г.

В выписках из документов Королевской Библиотеки аббата de Vergès, историографа короля и капеллана дочерей Франции, мы нашли имена гвардейцев и комнатных дворян короля Людовика XI в различные годы его правления. Мы приводим здесь часть этой работы.

Возможно, мы могли исказить некоторые имена расшифровывая очень трудно читаемые рукописи, особенно, когда речь идет об именах собственных; многие со временем меняли орфографию. Так Gouallart, Goallard, Gallard, или Luppé, Lupi, Lupati, или же Pardailhan, Pardillan, Pardeilhan, и т.д., означают одни и те же семьи; произношение, меняющееся с веками, не могло не привести к подобным изменениям.

Из списка, составленного в Монто, что в графстве Асти, 28 августа 1490 г. пятидесяти латников и ста стрелков, составляющих пятьдесят копий под командованием графа де Фуа.

Список ста латников и двухсот стрелков под командованием сира д’Альбре, составленный под Нантом 15 апреля 1491 г.

Призванные в Байонну 16 июля 1494 г.

Призванные в Байонну 17 августа 1496 г. Роже де Граммоном, губернатором Байонны.

Список тех, кто был призван в Бомон де Ломань с плащом, копьем и перевязью.

Список тридцати латников и шестидесяти стрелков, составленный в Венеции 27 марта 1507 г.

Список имен двухсот французских стрелков – телохранителей короля, нашего государя. Мы приводим из него только те имена, которые, как нам кажется, связаны с Гасконью.

Список смотра, проведенного в Кондоме 23 июля 1550 г.

Список пятидесяти латников и семидесяти пяти стрелков, составленный в Саматане 19 мая 1560 г.

Все эти списки были взяты из Chartier du Seminaire, где мы их копировали с оригиналов. Мы приведем много других в следующем томе. Мы опубликуем в VI и последнем томе, полностью посвященном документам, списки дворян Беарна на конец 14 века и списки дворян Бигорра тех же времен. Их величина не позволила нам привести их здесь.