Том 5. Книга XVII.

ГЛАВА II.

Смерть Жана де Лекена, архиепископа Оша, и графа де Комменжа, его брата. – Графство Комменжа отдано Оде д’Эйди, осыпанному милостями Людовика XI. – Франсуа Савойский, архиепископ Оша. – Епископы Лектура, Дакса, Комменжа, Олерона, Лескара, Эра, Байонны, Базá, Тарба, Ломбеза и Кондома.

Архиепископский дворец легко мог вместить графа д’Арманьяка и главных сеньоров его свиты. Архиепископ Оша жил по ту сторону гор. Жан де Лекен, которого мы оставили на этой кафедре, умер несколько лет тому назад, как и маршал де Комменж, его брат. Маршал первым сошел в могилу. Людовик XI, чьим доверием он пользовался до своих последних мгновений, дал ему не только графство Комменж, генеральное наместничество в Гиени и губернаторство в Дофине. Он последовательно добавил к этому виконтство Феррьер, сеньорию Лангуаран и графство Бриансон со всем, что принадлежало короне в городе Гап. Эта щедрость и высокая милость, которая ему была оказана, ожесточили его душу. Он сделался врагом Жана V, своего брата или племянника: по крайней мере, его часто обвиняют том, что он настраивал сердце своего хозяина против своих родственников, и в том, что он способствовал, таким образом, падению дома д’Арманьяк. Если это обвинение и было справедливым, небо не позволило ему долго пользоваться плодами его измены. Он заболел в первых числах апреля 1473 г., составил свое завещание 20 числа этого месяца и вскоре умер, оставив от Маргариты Салуцкой, своей жены, только трех дочерей. Графство Комменж вернулось короне; Людовик XI тотчас же распорядился им в пользу Оде д’Эйди.

Оде был сыном Бертрана д’Эйди, сеньора земли этого имени в Ёзане, и племянником другого Оде д’Эйди, который отличился в войне против англичан, и который за свое сдержанное поведение, редкая черта в ту буйную эпоху, получил прозвище Сенека. Он принял имя де Лекен по своей жене[1] Мари, старшей дочери и главной наследницы Матьё, отца де Лекена, и Дианы де Беарн. В своей молодости он был очень ловкий дворянин, добрый воин и великолепный наездник, очень живой, общительный и смелый с принцами и сеньорами. Вначале он поступил в ордонансную компанию короля Карла VII. Вскоре этот государь выделил его среди его товарищей по оружию. Он оказал ему некоторые знаки своей милости и назначил его байли Котантена. Герцог Бретонский часто бывал при королевском дворе. Он также отметил де Лекена и позволил ему взять власть над своим разумом. После смерти Карла VII Людовик XI отстранил от дел всех тех, кого ценил его отец, и Оде удалился в Бретань, где почти сразу же стал верховным арбитром этого маленького двора. Затем он приобрел столь же абсолютную власть над разумом Шарля, герцога де Берри, которого он постоянно настраивал против его брата. Именно он разжег войну Общественного Блага; даже можно сказать, что он был душой всех заговоров, направленных против Людовика XI. Этот государь пытался вначале мстить и обрушил на д’Эйди всю свою ненависть; но скоро его политика изменилась, он использовал оружие, которое ему было более привычно, и которое ему почти всегда приносило успех. «Когда он встречал среди своих врагов человека, чьи таланты могли быть для него полезны, он забывал о всех неприятностях, которые тот ему доставил», и вел вокруг него интриги до тех пор, пока не привлекал на свою сторону, не считаясь с ценой такого перехода. Так он поступил и с де Лекеном; он расточал ему любезности и привлекал его на своею службу, осыпая его наградами. Конечно де Лекен не был потомком старинного дома, и не имел столь высоких заслуг, чтобы король мог возвысить его сразу и очень высоко; тем не менее, чтобы лучше завоевать его преданность, он сделал его кавалером своего Ордена, дал ему сенешальства Гиени, Ланд и Базадуа. Он назначил его генерал-губернатором Гиени и своим генеральным наместником во всем этом герцогстве. Еще он даровал ему графство Комменж и сеньорию Фронзак, и поручил ему замок Тромпетт в Бордо и замок Байонны, как и города и замки Дакс, Сен-Север, Либурн, Блэ и Ла Реоль. Таким образом, он даровал ему более 40 000 франков ренты, огромную сумму в ту эпоху. Но и этого было недостаточно. До сих пор во Франции был только один адмирал. Людовик XI отделил Гиень от остального королевства и дал ему адмиральство. Благодаря всему этому де Лекен приобрел такую большую власть в этой обширной стране, что его там опасались и повиновались ему, как если бы он был ее герцогом. Королевская щедрость распространилась и на родственников нового адмирала. Один из его братьев по имени Оде, как и он, получил сенешальство Каркассонна. Лабá д’Эйди стал байли Лабура, Раймону Арно и Перрé д’Эйди назначили пенсии. Ни один сеньор Франции, будь он хоть принцем или близким родственником короля, не мог похвалиться, что облагодетельствован также. Но все эти милости лишь наполовину связали его беспокойный и деятельный разум. С потерей своего благотворителя, он забыл о полученных милостях. Мы еще встретимся с ним, интригующим против Карла VIII и Анны де Божё, его сестры. Более преданным он проявил себя по отношению к несчастной семье. Оде, рожденный в доменах графа д’Арманьяка, никогда не забывал о том, чем он обязан по отношению к крови своих бывших сюзеренов. Мы видели, с каким пылом он защищал память Жана V и участвовал в восстановлении несчастного Шарля в его землях.

Архиепископ Оша долго делил со своим братом милости Людовика XI. За несколько дней до смерти маршала (март 1473 г.), этот государь получил для него от Св. Престола разрешение на передачу в его веденье аббатства Лаказ-Дьё[2], под тем предлогом, что войны до крайности сократили доходы архиепископства. Монахи отказались признать это назначение и, по подстрекательству аббата Премонтрé, свой высшего генерала, они избрали Пьера де Массангарба. Вместе с этим они призвали себе на помощь некоторые войска и разместили их в монастыре; но оружие не могло покончить с церковными разногласиями. Обратились в парламент. Правосудие двигалось слишком медленно, и решение была принято только в 1481 г.; оно подтвердило правоту архиепископа. Но пока длился процесс, Жан сумел своей мягкостью и своим благоволением так привлечь к себе сердца противников, что все сообщества посчитали себя обязанными, в знак своей признательности, возносить за него общественные молитвы на протяжении его жизни и учредить ежегодную службу после его смерти.

Но было легче восторжествовать над предубеждениями сообщества, ревниво оберегавшего свои привилегии, чем избежать недоверия и подозрительности Людовика XI. Когда поддержка брата уже не могла защитить его, прелата обвинили в том, что он скорбел о судьбах Жана д’Арманьяка, своего бывшего покровителя, узника Бастилии и герцога де Немура; и из-за этого сомнительного обвинения, король, у которого благосклонность быстро уступала место гневу и злопамятству, немедленно применил к нему меры строгости, предназначенной против обеих ветвей дома д’Арманьяк. Он велел захватить доходы архиепископства, аббатства Лаказ-Дьё и приорства Сен-Мон, которое получил Жан де Лекен, когда он был вынужден уступить кафедру Оша Филиппу де Леви, своему конкуренту. Но из-за религиозной щепетильности, которую этот странный государь так часто совмещал с жестокостью и несправедливостью, он не захотел сам пользоваться конфискованным имуществом высокого служителя Церкви, и одарил ими кардинала де Фуа, Пьера Молодого.

Лекен не осмелился пренебречь гневом хозяина, столь нетерпимого к малейшему сопротивлению. Он оставил королевство и удалился в Авиньон; но во Франции он оставлял преданные ему сердца. Маргарита Салуццкая, его невестка, направила ко двору прокурора Арманьяка и Жана Марра, приора Оза, слава о высокой добродетели которого должна была придать веса их словам в глазах государя, столь необычно набожного. В то же время она попыталась привлечь к судьбе своего деверя епископа Альби, принимавшего большое участие в делах этого царствования. Капитул, со своей стороны, не оставил своего архиепископа и обратился к папе. Письмо дошло до нас; оно восхваляет огромное милосердие прелата, который кормил иногда до тысяч бедняков, в то же время, оказывая благотворительность не менее разумную и полезную, он давал работу всем, кто хотел работать. Таким образом он восстановил замки и различные строения своих архиепископских владений. Много его сил было отдано кафедральному собору метрополии; молния разрушила это здание в 1469 г. Марр, который тогда управлял епархией, предоставил от имени прелата, в то время отсутствующего, индульгенцию на десять лет всем, кто помогал его восстановлению. Сразу же начались работы. Для них ежедневно использовались самые лучшие рабочие; в кратчайший срок стены достигли былой величины. Даже появилась надежда, что после столь долгого ожидания, Ош, наконец, обзаведется базиликой, достойной служб митрополита провинции, но налетевшая буря изгнала пастыря, рассеяла рабочих и прекратила все работы.

Так же Капитул весьма жаловалась на недружелюбие кардинала де Фуа, который, уступая архиепископство Арля Филиппу де Леви, надеялся, без сомнения, сменить его в Оше, и не мог простить Жану де Лекену того, что предпочтение было оказано ему. Папа взял защиту архиепископа Оша в свои руки; он написал об этом кардиналу де Фуа и своему легату при дворе Франции. Тому было поручено призвать Людовика XI к более справедливым чувствам. Монарх долго оставался глухим во всем просьбам; но, наконец, его ранние недуги, порождающие мысли о смерти, от которых его охватывал глубокий ужас, заставили его позволить уговорить себя, и он разрешил Жану де Лекену возвратиться в свою епархию; он даже велел вернуть ему все его владения. Метрополия страдала от долгого отсутствия своего пастыря; еще одна молния ударила в незаконченные стены; пожар, дождь и ураган разрушили бóльшую часть сделанного.

Жан вторично призвал к своей пастве, и вновь добился ее вспомоществования новой индульгенцией (1483 г.). Если верить Père Montgaillard и, особенно, Dom Brugelles, он продолжил свое служение до 111-ти летнего возраста; но это не подкреплено ни одним документом. Не было возможности оплакать его в этом веке, пока был жив Людовик XI. Старый прелат умер 28 августа следующего года в аббатстве Жимон, где и был похоронен. Это был набожный и усердный прелат. В 1469 г. он собрал провинциальный Собор в Сен-Моне. Акты этой ассамблеи были утеряны; мы знаем только, что там осудили симонию и предписали неуклонное соблюдение Канонов, установленных другими Соборами провинции[3].

Кафедра пустовала два месяца; капитул собрался 23 октября и отдал свои голоса Франсуа Савойскому[4], который, без сомнения, был предложен двором. Франсуа был внучатым племянником папы Феликса V, и сыном Луи, герцога Савойи, и Анны Кипрской. Шарлотта, его сестра, была женой короля Людовика XI, которому родила Карла VIII, Анну де Божё и Жанну, святую и несчастную жену Людовика XII. Таким образом, Франсуа был шурином или дядей троих из наших королей. Громкое происхождение и редкие достоинства осенили новым блеск церковь Оша. Он уже был постоянным правителем епископства Женевы и аббатом Ма-д’Азиль[5]. Борьба, которую вела Катрин Наваррская с виконтом де Нарбонном, своим дядей, всколыхнула всю Гасконь. Карл VIII поспешил выдать охранные грамоты[6] новому архиепископу и его капитулу. Тем не менее Франсуа так и появился, чтобы занять свою кафедру; он помогал своей невестке управлять Савойей из-за малолетства своего племянника, и поручил представлять себя в Оше Франсуа Коломбье, которого назначил своим генеральным викарием. Тот подтвердил в 1485 г. основание коллегиального капитула в Кастельно-Маньоаке, учрежденного за четыре года до этого несколькими священниками, совместно с соседними сеньорами.

Намного быстрее, чем в Оше, сменяли друг друга прелаты в Лектуре. Мартена Гюльтиера[7], умершего 24 мая 1452 г., останки которого были перевезены в Памплуну и похоронены у Францисканцев, сменил Бернар Андре или д’Андре, каноник собора, который занимал кафедру только три года. Этот прелат имел блестящие образование и был доктором гражданского и канонического права. Умирая, он учредил для своего наследника капитул, частью которого он должен был являться. Его преемником стал монах-францисканец Амальрик или Эмерик. Его епископат продолжался несколько дольше, чем у его предшественников вот уже на протяжении более века; он умер только в апреле 1479 г. после него избрали Юга д’Эспаня или, возможно, Дорсана, который ушел из жизни в 1487 г. За два года до этого, он издал, совместно со своим капитулом, регламенты, которые были утверждены папой Иннокентием VIII. Это все, что мы знаем об их епископатах.

Гийом Арно де Борд нашел, наконец, мир и спокойствие на кафедре Дакса; но он занимал ее довольно недолго и был сменен Жаном-Батистом де Фуа[8], побочным сыном Матьё де Фуа, граф де Комменжа от Измены де Керсанья. Жан-Батист уже был аббатом Сен-Савена, когда был призван на епископскую кафедру. В 1474 г. он перешел в епископство Комменж, а его преемником в Даксе стал Бертран де Бори или Лабори, из старинной семьи этой страны. Бертран родился с жестоким и заносчивым нравом. Из-за ссоры, в которую он вмешался, и в которой погиб человек, его обвинили в убийстве. Капитул воспользовался этим обвинением и несколькими другими претензиями, которые ему предъявлялись, чтобы выйти из-под повиновения ему. Он настойчиво добивался его смещения при римском дворе. Сикст IV объявил об этом своей буллой от 13 апреля 1472 г., и поручил кардиналу де Фуа управлять епархией, до тех пор, пока епископ не оправдается. Бертран сделал это без особого труда и сохранил за собой свою кафедру.

Епископство Комменж, куда, как мы только что видели, перевели епископа Дакса, после смерти кардинала де Фуа, Пьера Старого, вначале занимал Гримоаль, о котором нам известно только его имя, затем Арно-Раймон д’Эспань, который перешел из Олерона в Комменж и находился там с 1450 по 1462 или 1463 гг., и, наконец, Жан I, причем Dom Martenne подозревает, что это был никто иной, как кардинал Жан-Батист Сибо, ставший папой под именем Иннокентия VIII. Арно-Раймон д’Эспань был сыном Роже де Монтеспана, сенешаля Тулузы, и Клер де Граммон. Его предшественником на кафедре Олерона[9] был Сан Мюллер, монах-доминиканец, который был одним из ораторов, направленных графом де Фуа на Собор в Базеле в 1414 г., и который умер в том же году. Своим епископским саном он был обязан своей учености. Он составил комментарии к четвертой книге сентенций. Его рукописи хранятся в библиотеке Якобинцев Тулузы. За его смертью последовала довольно долгая вакансия, которую довольно легко объяснить расколом. Некоторые документы говорят о Жеро д’Орбинá, другие указывают на Андре и Мишеля де Седираков; но их существование довольно проблематично. У нас нет никаких достаточно подтвержденных сведений вплоть до Арно-Раймона д’Эспаня, и при том не ясно, когда начался его епископат. Одни возводят его с 1420 г., другие отодвигают до 1436 г. или даже 1438 г. Единственное, что можно утверждать с уверенностью, так это то, что он перешел в Комменж в 1450 г. и был сменен в Олероне Гарсией де Фондерá или, возможно, де Фодоа, который в 1461 г. подтвердил уставы колледжа Фуа, основанного в Тулузе кардиналом Пьером Старым. Затем его сменил Гарсия де Ламот, которого братья de Ste-Marthe путают с предшественником, и которого младший сын Гастона де Фуа и Элеоноры Наваррской, которому папа отдал в распоряжение аббатства Сен-Совен и Сен-Круа в Бордо, освободил от забот по управлению. Он еще жил в 1473 г. Его сменил Санш де Казенёв или де Казенав. Рожденный в одной из самых благородных семей страны, он сопровождал Франсуа Феба, когда этот молодой принц шел принимать Наварру. Еще мы встречаем его в замке По, когда его сюзерен приносил клятву дворянству Беарна; он умер не ранее 18 февраля 1491 г.

У нас имеется только сухой перечень епископов Лескара. После кардинала Пьера Старого, первым епископством которого был Лескар, эту кафедру последовательно занимали: в 1421 г. Жан де Салье или де Салини, который в 1442 г. именовался также епископом Кузерана, что заставляет нас предположить, что он управлял епархией от имени кардинала; в 1428 Арно д’Абади; в 1433 г. Пьер Молодой, кардинал де Фуа; в 1473 г. Жан де Леви и в 1480 г. Робер д’Эспине, брат кардинала этого имени. Из епископов Кузерана[10] мы знаем только Гийома Бометра, которого герцог де Берри назвал одним из своих душеприказчиков в 1412 г., Андре, который поставил свою подпись на Соборе в Пизе в 1439 г., Журдена д’Ора, вначале каноника в Тарбе, а затем епископа в Мирпуа, откуда он был переведен в Кузеран в 1441 г., Тристана д’Ора, племянника Журдена, которого мы встречаем в Эре, и Гишара д’Обюссона, из прославленной в Ла Марше семьи, из которой вышел и знаменитый кардинал д’Обюссон. Гишар перешел в Кагор в 1475 г. и был сменен в Кузеране Жаном де Куром или де Салем (de Aulâ), который разделил учебу и дружбу с кардиналом де Фуа, и который благодаря своей благотворительности и набожности прослыл добрым епископом. Особенно Жан славился познаниями в священном писании; именно оттуда он черпал свои добродетели, которые делали его образцом и усладой его паствы. Он возобновил старинные уставы для реформы своего духовенства и их утверждал их более своим примером, чем своей властью.

Эр[11] только дважды менял первого пастыря после Роже де Кастельбона, последнего епископа, которого мы упоминали. Роже умер в концу 1452 г., и 18 января следующего каноники избрали Луи д’Альбре, чей отец освободил их город из-под ярма Англии. Луи едва исполнилось 33 года, но он уже был облачен в пурпур. Он владел также приорством Понту и аббатствами Грасс, Ма Гарнье и Сорез. Почти на каждом шагу мы встречаем совмещение церковных достоинств; реформа, задуманная в Констанце и Базеле, была задушена почти в колыбели. Необходимость, возникшая из-за войн и несчастий эпохи, возобладала над Канонами: ослабла строгость и вновь появились злоупотребления. Луи д’Альбре не долго пользуется таким количеством доходов; он умер в Риме в возрасте сорока двух лет и был похоронен в церкви кордельеров Ara cœli, где его семья воздвигла для него мавзолей. Восхвалим твердость его нрава, прямолинейность его разума, привлекательность его речи. Смерть его была особо поучительной. Как только он узнал о своем состоянии, он сам потребовал последних таинств, и при приближении Святых Даров он заставил себя встать со своей постели и исповедался, опустившись на землю: хотя силы покидали его, он захотел до конца дочитать положенные молитвы; он продолжал их, пока голос не стих на его неподвижных устах.

Луи взял с собою в Рим Тристана д’Ора, сына Сана-Гарси д’Ора, сенешаля Бигорра, и Анны, виконтессы д’Астé, чье имя приняла тогда эта ветвь[12]. Вначале Тристан стал референдарием папы, а затем епископом Кузерана, который позже он сменил на Эр. Он присутствовал при заключении брака Гастона де Фуа с Мадлен Французской; некоторые авторы считают, что он участвовал в работе Штатов в Туре в 1477 г. С уверенностью можно сказать, что он подтвердил 27 января 1469 г. права города Эра и Ма, дарованные 17 февраля 1333 г. Эдуардом, королем Англии, Гастоном, графом де Фуа и епископом Гарсией. Он умер, если верить одним, в 1472 г., а согласно другим – в 1509. Это последнее мнение, хотя и поддержано Gaule Chrétienne и l’Art de vérifier les Dates, совершенно ошибочно, или же Тристан уже давно сложил с себя свое епископство; так как эта кафедра с 1477 г. была занята кардиналом де Фуа, Пьером Молодым[13]. Этот кардинал велел построить неф кафедрального собора: до сих пор на своде видны его гербы. Он умер в Риме 10 августа 1490 г. и был похоронен в церкви Санта-Мария дель Пополо. Друг литературы и науки, как и его дядя, он так же, как и он, поощрял ученых и допускал их в свой ближний круг. Как и тот, он был умелым политиком; мир, который он возвратил королевству Неаполя, и те постоянные волнения, которые ему неоднократно приходилось улаживать в Бретани, в правление слабого Франсуа II, его зятя, свидетельствуют о его ловкости овладевать умами.

Неясности в истории епископов Байонны не оканчиваются вместе с расколом[14]. Довольно трудно определить настоящего преемника Гизара де Лиссага, который умер, кажется, в 1453 или 1454 г. Нам кажется, что Лиссага сменил Жан де Марёйль, именуемый некоторыми Монтревелем, и смененный в 1466 г. Жаном де Лором или де Ло, из старинной гасконской семьи. Этот продолжил свой епископат до 12 января 1488 г. Возможно тогда управляющим был кардинал Пьер Молодой; но со следующего года кафедру занимал Жан де Лабаррьер, в правление которого Карл VIII велел возвести две большие круглые башни вместе с двумя квадратными, которые до сих пор видны внутри Нового Замка, названного так в отличии от другого здания, именуемого Старым Замком, чье строительство восходит к XII или XIII веку. Новый Замок был начат Людовиком XI в последние годы его царствования; в нем был учрежден пост губернатора; сеньор де Сен-Пе был первым, которого мы знаем: он занимал этот пост в 1489 г.

После Гийома де Монлора, который занял кафедру Базá около 1369 г.[15], и до Анри де Тюлля, то есть до 1448 г. или чуть позднее, мы встречаем десять или двенадцать прелатов, о которых мы знаем только их имена, причем некоторые из них, кажется, находились у власти одновременно. На церковь воздействовал раскол; оба папы назначали своих сторонников. Капитулы, в свою очередь, вопреки власти понтифика, выдвигали своих избранников. Эти неурядицы и породили противоречия, которые не всегда легко объяснить, а еще труднее до конца понять. Но один из этих прелатов заслуживает особого упоминания; его звали Пьером Сальпини, и он принадлежал к ордену Св. Франциска. Благодаря высокой репутации мужества и учености, он был признан способным управлять церковью Базá в столь трудные времена. Он был вначале только управляющим; но со временем был рукоположен, и занимал это место около двадцати лет. Он умер в монастыре кордельеров Тулузы, откуда когда-то был приглашен, и где был похоронен.

Раймон де Тюлль также входил в орден и был приором Ла Реоля, когда антипапа Феликсом, сторонником которого он был, возвел его на кафедру Базá. Евгений IV, а после него Николай V, противопоставили ему Бернара дю Розье, прево Тулузы, который с блеском преподавал в университете этого города и стал референдарием двух своих благодетелей; но Николай V, видя, что дю Розье не в силах вступить во владение своим епископством, перевел его (1450 г.) в Монтобан, откуда он скоро перешел в архиепископство Тулузы. Раймон де Тюлль, который его оттеснил, был также аббатом Фонгийама и епископом Кузерана. Говорят, что он получил римский пурпур; но это предположение кажется сомнительным. Он был сменен, вероятно, другим Раймоном, по имени дю Трёй, которого некоторые с ним путают, и которая занимал кафедру Базá до 1486 г. Дю Трёй был назван в 1472 г. исполнителем завещания Анны д’Арманьяк, вдовы Шарля д’Альбре. Он сделал перед своей смертью некоторые завещания своей церкви и учредил различные благочестивые службы. При нем были приняты уставы капитула (1475). Сикст IV утвердил их 20 декабря 1481 г. Они действовали до 1793 г. Жан де Боно, помощник декана Сент-Андре и аббат Фонгийама, который он сохранил за собой пожизненно, был назначен вскоре после смерти последнего Раймона; он принес присягу 28 мая 1486 г. Он родился в этой епархии и принадлежал к старинной семье, которая долго владела землей Совиак. Он велел вымостить кафедральный собор красивым тесанным камнем, основал певческую школу, сделал несколько завещаний в пользу своего капитула и умер около 1503 г.

Бернар III, епископ Тарба[16], которого мы видели на Соборе в Лаворе в 1368 г., умер в 1374 г. Аббат и монахи Калера, который он выбрал местом своего упокоения, явились, чтобы принять его останки; но капитул воспротивился этому и тело было похоронено в кафедральном соборе. Церковь Сен-Сенен в Тулузе отмечает годовщину этого прелата 13 апреля. После Бернара пришли Гийом де Коараз и Режиналь, которой считается побочным сыном Матьё де Фуа-Кастельбона. В 1392 г. папа Пий II поручил управлять епархией аббату Сордé, то ли потому, что имелась вакансия, или, скорее, потому, что Режиналь, которого никогда не признавали епископом, оспаривал кафедру у Гийома. Адальбер занимал кафедру в 1399 г., но он оставался на ней едва ли год. Здесь, как и выше, мы должны выразить сожаление о больших печальных последствиях долгого раскола на Запада. Документы сообщают нам, что архиепископ Оша взял на себя управление этой церковью и хранил его до 1406 или 1407 г. Oihenard и Братья de Ste-Marthe называют этого правителя Пьером. Несомненно это был тот самый Пьер де Ланглад, которому, как мы уже говорили, Рим поручил архиепископство Ош и епископства Эр и Олерон. Таким образом, было бы ошибкой именовать его архиепископа, которым он никогда не был. В Тарбе, как и в Оше, Пьер де Ланглад, несмотря на назначение суверенного понтифика, был признан только частью духовенства. После вакансии кафедру занимали Кристиан и другой Бернар. Позже, в 1422 г. этот последний был сменен Бономом д’Арманьяк-Термом, который, чувствуя приближение смерти, возвратился в аббатство Сен-Пе-де-Женерé, и сорок дней готовился в покое и молитвах к переходу в вечности. Смерть наступила 17 марта 1427 г. Раймон Бернар, который сменил Бонома несколько месяцев спустя, и Жан, который умер в 1439 г., оставили только свои имена в документах Тарба. Роже де Фуа-Кастельбон известен больше. Переведенный из Эра в Тарб в 1440 или 1441 г., он закончил свою жизнь только в 1461 или, возможно, в 1463 г. Кардинал де Фуа, Пьер Молодой, получил тогда управление епископством и сохранял его до 1465 г. Он отказался от него в пользу Раймона-Арно де Палаца, каноника Тарба, архидьякона Лаведана. Палац принадлежал к древнейшей семье Бигорра, и родился в Солоне, по соседству с аббатством Сен-Совен. Приставленный к молодому Пьеру де Фуа в качестве наставника, он так хорошо доказал свою приверженность и верность, что ученик, которого он сопровождал в Рим, передал ему свое епископство. Раймон Арно владел им около девяти лет: он умер в Ортезе в 1474 г. и был похоронен в Сен-Совене. Все хвалили мягкость его нрава и доброту его сердца. Его сменил Мано д’Ор, сын Сана-Гарси, виконта д’Астé, и аббат Низора, который сам был сменен одним из своих племянников, которого, как и его, звали Мано, из-за чего их часто путают. Этот, вероятно, был прево Авиньона и занимал кафедру до 1503 г. Учитывая такое количество неясностей, не составит большого труда понять, что мы не можем надолго останавливаться на каждом епископстве; мы почти не в состоянии собрать все имена, часто неясные или никому неизвестные. Прошли те времена, когда жизнь епископов заполняла почти все страницы истории.

Иоанн XXII создал в Гаскони две новых епархии, Ломбез и Кондом; но они никогда не входили в епархию Оша. В Ломбезе[17] Арно де Мирпуа был сменен к 1420 г. кардиналом де Фуа, Пьером Старым, которого бы мы уже видели на многих кафедрах. После него пришел Жеро де Шарно, который находился там более двадцати лет, Жеро д’Ор, брат Мано д’Ора и Бертранды, жены сеньора де Кастельбажака, с которыми он вел переговоры в 1460 г. по поводу некоторых семейных владений, и, наконец, некий Сан, фамилия которого не известна, и который занимал кафедру с 1466 по 1472 гг. Этого последнего сменил Жан де Вильер или, скорее, Бильер, более известный, чем кое-кто из его предшественников. Жан[18], которого многие историки ошибочно называют Ла Гролэ де Вильер, и объявляют племянником кардинала д’Обюссона, знаменитого великого магистра Мальтийского ордена, был сыном N. де Бильера, сеньора де Лагролá и де Камикá около Ногаро, и, вероятно, также владельца Бильера, имя которого носила эта семья. Он молодым вступил в орден Св. Бенедикта, принес обет в Кондоме и около 1473 г. сменил в Пессане аббата Пьера д’Англада[19].

Людовик XI, признавая его заслуги, привлек его к себе и сделал его одним из своих советников. После убийства графа д’Арманьяка, четыре долины – Ор, Маньоак, Нест и Барусс, некоторое время колебались, не желая признавать нового хозяина. Жан V отдал их своей сестре. Их нынешние интересы и старые связи с общей родиной, влекли их к Франции; но король Арагона испытывал их верность, предлагая им многочисленные преимущества. Людовик поспешил направить в эту страну аббата Пессана. Жан де Бильер объехал долины, успокоил умы жителей, и убедил их отклонить посулы короля Арагона и покориться Людовику XI. Он подписал с ними соглашение, в котором, от имени своего хозяина, он обещал всегда соблюдать привилегии и кутюмы, которыми они пользовались при баронах де Лабарт, виконтах д’Ор и графах д’Арманьяк. С этого момента они торжественно приняли французское господство, и ничто потом не могло поколебать их преданности. Людовик XI, который издалека следил за этими переговорами, с радостью воспринял их счастливое окончание; и чтобы засвидетельствовать свое признание умелому переговорщику, он велел избирать его епископом Ломбеза, и назначил его временным управляющим аббатства Сен-Дени[20].

Кардинал Жоффреди, который был его аббатом, прожил только несколько месяцев после убийства Жана V и грабежа Лектура. Столько жестокостей, совершенных у него на глазах и, возможно, по его наущению, не могли не воздействовать на сознание князя Церкви. Он возвратился в приорство Рюйи и умер там 24 ноября того же 1473 года, оставив недобрую память в летописях Гаскони. Папа Сикст IV хотел назначить в Сен-Дени кардинала Гийома д’Эстутвиля, архиепископа Реймса; но Людовик XI воспротивился этому назначению и временно назначил епископа Ломбеза управляющим делами аббатства. Эти заботы сблизили его с монахами; он сумел привлечь их сердца, так что когда им предоставили возможность выбора своего начальника, они избрали его почти единогласно 12 мая 1474 г. Папа холодно принял эти выборы; но, заставив дожидаться своего утверждения несколько месяцев, он, наконец, дал его к середине следующего года.

Два года спустя, Людовик XI, который высоко оценил дипломатические таланты Жана де Бильера после подчинения четырех долин, поставил его во главе посольства, которое он направил в Испанию для заключения договора с Фердинандом V и Изабеллой. Переговоры были очень бурные; тем не менее Жан де Бильер удачно их закончил, и договор был подписан в Сен-Жан-де-Люзе 2 октября 1475 г. 10 числа этого месяца он передал эту новость монахам Сен-Дени, и поручив им отметить это событие торжественной процессией, сопровождаемой иллюминацией. Людовик XI одарил его в честь такого случая аббатством Сен-Кантен в Бове. Столь обширные обязанности, отягощенные годами, вынудили его подобрать себе помощника: он нашел его в своей семье, призвав к себе Жана де Фодоа, сына Бертрана де Фодоа, сеньора д’Авензака, и Жакетты де Бильер, своей сестры. Жан де Фодоа принял постриг в монастыре Кондома, где начинал свою духовную карьеру его дядя, и где мы часто встречаем на протяжении всего этого века представителей первых семейств провинции. Жан де Бильер привлек его к управлению аббатством Сен-Дени и назначил его там своим генеральным викарием. Вскоре он дал ему приорство Аржантёй, к которому позже добавил приорство Сент-Йон.

После смерти Людовика XI, за которой последовали большие перемены, положение епископа Ломбеза, не ослабло, а даже укрепилось. Регентша ввела его в свои советы и в 1483 г. поручила ему возглавить высший податной суд (Cour des Aides). Двумя годами позже парижское духовенство делегировало его на Штаты в Туре, которые он некоторое время возглавлял. Наконец, в 1489 г., он присутствовал вместе с пэрами и другими грандами королевства на заседании парламента, на которое король Карл VIII велел вызвать герцогов д’Орлеана и Бретонского. Он был в то время председателем феодального суда Нормандии; почти сразу же король направил его в Германию, где он подготавливал мир между Францией и императором Максимилианом. Вскоре мы встретим его вновь, возглавляющим еще одно посольство.

Епископы Кондома известны нам больше, чем их соседи. Если мы так долго обходили их молчанием, то только потому, что они постоянно оказывались в стороне от событий, о которых мы рассказывали. Отныне мы собираемся говорить о них неразрывно от нашей истории. Раймон де Галар[21], которого мы оставили в разгар его борьбы с Эдуардом II, королем Англии, и с жителями Кондома, вскоре помирился с английским государем. Борьба с горожанами Кондома была много длиннее; но наконец, обе стороны пошли на уступки друг другу, и в результате было принято соглашение, по которому все разногласия передавались на суд арбитрам. Те приняли решение по нескольким пунктам, а остальные передали на рассмотрение сенешаля Ажене. Консулам и жителям были сохранены их старинные привилегии. Интердикт, наложенный на город, был снят и епископ обязался не прибегать больше к столь суровым мерам. В связи с этим Раймон подтвердил кутюмы, которыми пользовались жители, и предоставил им две большие ярмарки на день Св. Екатерины и в Пост (понедельник перед Сретеньем 1382 г.[22]). Отныне ничто не нарушало его правления, которое закончилось только в первые месяцы 1340 г. Когда дела призвали его в Париж, он умер там[23] 16 марта; но его тело было доставлено в Кондом, и похоронено в часовне Св. Бенедикта.

После его похорон кафедра несколько месяцев пустовала. Наконец, 13 ноября, капитул избрал Пьера де Галара, племянника Раймона, вначале монаха Кондома, как и его дядя, а затем приора Нерака. Акт избрания, который сохранился, восхваляет его набожность, его осторожность, его совершенное знание Священного Писания и благородство его происхождения. Пьер занимал кафедру около тридцати лет, так как умер только 24 октября 1370 г. Чума и войны свирепствовали в Гаскони; поэтому из всего его долгого епископата мы смогли собрать лишь несколько хоть каких-нибудь фактов. В 1343 г. он дал уставы своему капитулу, и сократил до двадцати число пребенд при своем кафедральном соборе. 16 апреля он присутствовал при оммаже, который Раймон, аббат Бельперша, принес в церкви Лаплюм Жану, графу д’Арманьяку, и сам принял оммаж Жана за виконтство Брюйуа. Наконец, 7 апреля 1366 г. он объединил приход протопопа в Беро и капелланию в Моне в постоянный приход викария Сен-Пьер[24]. Baluse утверждает, что после его смерти папа передал епископство Кондом Ришару, регенту Манда; но этот Ришар или умер, не успев завладеть кафедрой, или противодействие капитула лишило его этого места; во всяком случае с уверенностью можно сказать, что Пьера де Галара сменил Бернар д’Аллеман, монах Сен-Пьера, как и оба его предшественника. Бернар вначале принял сторону Урбана VI, которого признавала Англия, в ту пору хозяйка части Кондомуа, и отправился в Рим, чтобы быть рукоположенным самим Понтификом; но когда вскоре Кондомуа полностью перешел под власть Франции, Бернар оставил Урбана и признал Климента VII, его соперника. Однако, этот переход был довольно формальным, так как в 1392 г., когда двор обратился к нему с просьбой молиться за короля Карла VI, одним из капелланов которого он был, Бернар написал государю, как только его состояние улучшилось, что жестокая болезнь, которая его поразила, была, возможно, послана небом, чтобы наказать его за пренебрежение к восстановлению мира в Церкви; в то же время он направил ему трактат о расколе, рукопись которого сохранилась в национальной библиотеке, и который ошибочно приписывается Пьеру Тесту, племяннику кардинала этого имени. В этом небольшом по объему труде, посвященном Карлу VI, епископ Кондома рассматривает истоки этого печального разделения и говорит о выборах Климента VII в слишком свободных выражениях, чтобы верить в его искреннюю привязанность. Климент посчитал себя оскорбленным. Бернар ответил письмом, в котором, не опускаясь до напрасных извинений, соединив уважение с настойчивостью, подтвердил свои первые высказывания и умолял Понтифика завершить мучения Церкви. (Кондом, 20 марта 1393 г.). Он прожил еще восемь лет и умер в Париже в 1401 г. Его похоронили у монахов-картезианцев, где он хотел покоиться[25].

Узнав о его смерти, капитул собрался, и двумя третями своих голосов выбрал Юга де Режембо, декана Ларумьё и генерального викария Бернара д’Аллемана. Новый избранник постарался, чтобы его выборы были подтверждены архиепископом Бордо; тем не менее он нашел конкурента в лице Гийома де Монтейя, которого, видимо, противопоставила ему треть избирателей, или которого своей властью назначил папа. Капитул актом от 20 июня 1401 г. подтвердил свое избрание: споры еще продолжались до 28 июля следующего года, но победа осталась за Югом. Триумф прелата продолжался недолго, так как он умер в Грассе 10 или 11 октября 1405 г. Тогда Бенедикт XIII вручил это епископство Эмерику Надалю, своему референдарию, в то время уже аббату Сен-Сернена в Тулузе.

Ассамблея духовенства Франции, собравшаяся в Париже 20 октября 1408 г., не согласилась с этим назначением и сместила Надаля, одновременно с этим она лишила бенефиций нескольких других сторонников антипапы. Его, без сомнения, сменил некий Пьер II, несколько следов которого мы встречаем, но который удержался ненадолго. Король Франции пришел на помощь Эмерику и в 1409 г. велел его восстановить. Из-за унижения, которому он подвергся, он невзлюбил Кондом, и поспешил обменять свое епископство на Кастр. Жан Корсерью, который был избран на его место, все еще занимал его в 1452 г. и, может быть, даже в 1454 г., но история ничего не отметила за весь этот долгий епископат. Некролог Кондома, который утверждает, что он умер 13 августа 1453 г., говорит только, что он завещал все свои владения своему капитулу. Николай тотчас же назначил в Кондом Гийома д’Этампа, сына Робера, сеньора де Ла Ферте-Эмбо, и брата Жана, епископа Каркассонна. Гийом был вначале каноником и архидиаконом в Каркассонне, откуда его пригласили на кафедру Монтобана; но вскоре папа перевел его в Кондом. Он вступил во владение через представителя 4 июня 1454 г.; обеспечив таким образом признание своей власти, он так никогда и не появился в своей епархии. Там его представляли Антуан де Гроссоль, Пьер де Валетт, монах Сен-Пьера и Раймон де Трёй, позже епископ Базá, его генеральные викарии.

Кафедра некоторое время пустовала. Аманьё де Ламагер и Ги де Монбрен оспаривали ее, то ли потому, что голоса капитула разделились, то ли потому, что Рим и капитул имели каждый своего кандидата; но наконец нашелся выход. Аманьё отказался за пенсию в пятисот ливров до тех пор, пока не получит бенефицию с подобным доходом, и Ги де Монбрен мирно вступил во владение епископством. Он родился в старинной семье Лимузена и владел аббатством Экзий перед тем, как стать епископом. Он появился в Кондоме в 1458 г., оставил генеральными викариями Раймона де Трёйя и Антуана де Гроссоля, назначенных его предшественником, и заменил третьего на Жана Ориоля, каноника Кастельнодари и кюре Канна в епархии Лавора, и Монтрейя в епархии Альби. Он сделал несколько благочестивых нововведений в 1467 г.; это все, что мы знаем о нем, нам даже не известна точная дата его смерти. В 1486 г. кафедру уже занимал Антуан де Помпадур; так 19 марта этого года он назначил генеральными викариями Жака де Прю, архидиакона Перигё, и Теобаля де Лавардака, приора монастыря Сен-Пьер, объявив, что он пока не может отправиться в свою церковь. Новый епископ был сыном Годфруа, сеньора де Помпадура, и Элизабет де Комборн, дочери одной из первых семей в Ангумуа. Вначале он был парижским каноником, затем деканом Лиможа, позже великим архидиаконом Пуатье и, наконец, епископом Кондома. Он занимал эту кафедру десять лет и умер 11 октября 1496 г.[26].